Дела, мягко говоря, складывались в последнее время не очень. Не у него лично, у всего города в целом, и радикальные меры, которые пришлось применить к Хольму и Паркер, были только верхушкой айсберга. Полная реорганизация Нации Легенд с выбором нового главы совсем не мирного сопротивления, личные встречи с самыми ценными участниками, даже заманивание обратно Феникса, который пусть и не пользовался популярностью (хотя это уж как посмотреть) в городе, зато считался авторитетом и крутым психом в самой организации, эта радикально настроенная молодежь, горящая идеями, вызывала мигрень и заставляла делать слишком много движений. Был только четверг, четвертый день после живительной пьянки с братом, которая не только должна была, но и воскресила боевой настрой Кощея, но его силы, кажется, стремительно угасали под гнетом тысячи раздражающих мелочей, сыплющихся на него словно из разорванного мешка Санты, который почему-то делал уже сотый круг над одним конкретным домом. И судя по тому, что подарки состояли сплошь из угольков, он был ну очень плохим мальчиком.
Уолтер открывает дверь, плечом прижимая телефон к уху и хмурясь, машет Тайлеру неопределенно вглубь квартиры, а сам тем временем возвращается к письменному столу, чтобы заглянуть в бумаги, в первую очередь в свои же заметки, рассредоточенные по чистому листу в хаотичном порядке, написанные разной пастой, среди которых даже имелась полустертая запись карандашом, явно потерявшая свою ценность еще до ее оформления. Шоу со вздохом закрывает трубку ладонью и почти беззвучно предлагает Андерсону располагаться на любых поверхностях, пока сам с хмурым видом кивает невидимому собеседнику и время от времени издает понимающее "угу" или бессмысленные уточняющие вопросы. В Нью-Йорке на пять часов меньше и разгар рабочего дня, и Шоу совершенно не горит желанием выслушивать очередной отчет от сердобольной секретарши, когда может получить все бумаги и ознакомиться лично, но на то Аннет и сердобольная, чтобы лично объяснить каждый столбик Уолтеру, который буквально мысленно подвывает о том, что если у нее нет личной жизни, это не значит, что и у него тоже, вслух же только выдает очередное осмысленное "угу-у-у". Еще две минуты совершенно скучных объяснений нынешнего положения дел фармацевтической компании, обещание скинуть на почту сканы всех документов, графики и прочую ересь в течение двух асов, и Шоу наконец смог выдохнуть, буквально падая на свой стул, потянувшись за стаканом с виски, в котором лед успел растаять почти полностью, превращая напиток в окрашенную воду. Казалось бы, куда хуже, а вот сюда. Заговорил Андерсон, про существование которого Уолтер успел забыть.
- Если хочешь курить, отойди от занавесок, они итальянские. И от ковра подальше, - он даже не смотрит в сторону Тайлера, но одного брошенного взгляда было достаточно, чтобы заметить светлую "палочку" у него в руках, более того, его было достаточно, чтобы с усталым вздохом, Кощей поднялся все-таки со своего стула, подхватив стакан и отправляясь на кухню. Объемная студия пусть и с огромной, но общей площадью прекрасно отвечала его вкусам - минимум дверей, максимум свободного пространства, четкие линии и возможности визуального разделения с помощью мебели, или барной стойки, как в случае с кухней. Политик выливает содержимое стакана с грохотом ставя тот на столешницу и потянулся за открытой бутылкой виски. Знакомый бренд, который одним своим названием напоминал о брата и администраторе бара, принадлежащего Кощею. Вернулся он к столу со стеклянной пепельницей в одной руке и наполненным стаканом в другой, после чего сел обратно за стол, собирая разбросанные по нему бумаги. - И открой окно, если не сложно.
От нежного Бугименовского "очень серьезно и очень по делу", Шоу едва сдержался от горестного смешка. Он не был лидером Нации, не был даже с ней официально связан, более того, для радикальной молодежи, составлявшей основной костяк организации, он был сейчас хуже врага, который отправил их лидеров в места не столь отдаленные, но почему-то в случае проблем очень серьезно и очень по делу приходили говорить именно к нему, именно он разгребал формальности и часть последствий ошибок Нации, он же вел дела с особенно важными для организации людьми вроде того же Фредерика, приглашал интересных личностей (привязывал буквально) тоже он. И, разумеется, все шишки сыпались в итоге по тому же адресу. Уолтер вздохнул, делая пару глотков и отставляя стакан, поправил сложенные бумаги и поднял невероятно уставший взгляд на Тайлера. - Милый мой мальчик, ну неужели ты думаешь, что можно просто прийти вот так ко мне и сказать "разгребайтесь как хотите"? - В хриплом голосе забота отца, который пришел домой после суток и почти автоматически хвалит кривые рисунки детей, с вымученной улыбкой и головой, забитой возможностью добраться до кровати как можно быстрее. - Дай угадаю, ты неожиданно понял, что Нация - это что-то более серьезное, чем тебе говорили? И тем не менее ты решил просто соскочить в тот момент, когда нужны абсолютно все ресурсы, которые у нас есть. - Он слегка подталкивает пепельницу к краю и сам тянется за сигаретой, зажимая ту зубами и проверяя карманы классических штанов на наличие зажигалки. Пусто, как и всегда. В верхнем ящике для таких случаев у него была целая упаковка одинаковых желтых зажигалок, самых дешевых, но оттого не работающих хуже. Подкуривает, откидываясь на стуле и упираясь локтями в подлокотники, затягивается глубоко, не торопясь выдыхая в потолок струйку дыма. Стоило включить систему вытяжек, но он слишком утомился, чтобы снова подниматься. - Нужно ли тебе напоминать, дорогой Тайлер, что у нас с тобой был вполне определенный уговор, а я очень серьезно отношусь к уговорам и, кажется, свою часть сделки выполнил.
x2 
x1 
x1 
x1
x1 
x0 
x1 
x1
