Something 'bout you makes me feel like a dangerous woman | |
ИМЯ: Хэвисток Белчер / Havistock Belcher |
|
ОПИСАНИЕ | |
Хэвисток - сын великанши и волшебника. Он никогда не знал своей матери, воспитывался отцом и его родителями. От Хэвистока не скрывали его получеловеское происхождение, но среди чужаков об этом не распространялись - в школе он считался обычным акселератом. В пятнадцать лет дорос до семи футов, в двадцать пять - до восьми. Стабильно сшибает головой люстры и застревает в дверных проемах. В Лютный переулок протискивается бочком. Силен, как дромарог, еще подростком катал отца на закорках, может запросто свернуть шею голыми руками. Внушает трепет людям ниже шести футов. Мамочки магического Лондона уже давно используют его вместо бабайки, грозясь своим деткам, что если те вместо каши будут есть козюльки из носа, за ними придет Хэвисток. Неудивительно, что при виде гиганта во плоти детишки в лучшем случае разбегаются, а в худшем - писаются в штанишки. Иронично, что сам Хэвисток души в них не чает и всегда носит в карманах конфеты на случай, если понадобится кого-то угостить. Хэвисток - потомственный пивовар. Его семья уже несколько веков заправляется "Бутылочным пивом Белчера" на Косой, рецепты их фирменного пива и бухгалтерские книги поколениями передаются от отца к сыну. Обычные люди на семьдесят процентов состоят из воды, Белчеры на семьдесят процентов состоят из битера. Это многое объясняет: например то, как отца Хэвистока угораздило переспать с великаншей. Хэвисток варит пиво и тем самым приносит людям счастье и радость. Взрослые волшебники, в отличие от неразумных мальков, его обожают. Не в те дни, когда он отказывается наливать им в долг, но по большей части. Хэвисток - человек с душой незабудки. Дружелюбный, как щенок лабрадора, в Хогвартсе он учился на Хаффлпаффе, пел в хоре лягушек и вопреки призывам сокурсников отказывался идти загонщиком в квиддичную команду, потому что не хотел никого травмировать. Любит семью, трепетно относится к барышням, вежливый af: придерживает двери, переносит старушек через дорогу, подносит тяжелые сумки и даже хозяев сумок в нужное место может доставить на плечах. Любит поэзию, пишет сам, избранное цитирует на свиданиях при луне. У Хэвистока романтический шрам на весь мозг: в детстве он хотел стать водителем "Ночного рыцаря", просто чтобы самому быть ночным рыцарем. Успешен в амурных делах - девочки ведутся на харизму и широкую спину. Не связывает себя обязательствами, потому что ждет ту самую, при встрече с которой его поразят гром, молнии и стрела Купидона, верит в судьбу и теорию двух половин. Наивный. | |
ОТНОШЕНИЯ | ПЕРСПЕКТИВЫ |
Просто представила, как Барабель волочит Драйвера за ногу к парому до дома, и стало хорошо (с) | Я игрок нестабильный, хотя если эпизод меня захватит, могу и поспидпостить. Если не захватит, но вы все равно котик, буду отписывать раз в неделю. Случается, что задерживаю дольше, если отваливается вдохновлялка или прижимает учеба. В периоды затишья могу поняшить хэдканонами, чтобы вдохновлялка не отвалилась и у вас. Посты от 3к, люблю драмеди и шутки за 300. |
Бэрэбел, Веронику и Теофанию объединял алкоголизм. С тех самых пор, когда самой младшей из них исполнилось четырнадцать, они регулярно собирались в туалете у Плаксы Миртл и принимали так много ежевичной настойки, что разносить их по спальням приходилось братьям. Чаще прочих эта обязанность ложилась на героические плечи Белфоера – спортсмена и просто адепта здорового образа жизни. Белфоер часто задавал им вопросы: «Сколько можно?», «Доколе?», «Вы и дальше так собираетесь?», «Разве принцессы так делают?». Невинное трезвенное дитя.
Короче говоря, этих троих объединял алкоголизм – застарелый, словно пятно сливочного соуса на блузке Бэрэбел, и такой же прочный, как ненависть граждан Республики Сале к семье экс-президента. Они пили по-русски: скучно, тихо и с разговорами о смысле жизни. Они пили по-шотландски: виски, много, закусывая элем. Однако никогда еще они не пили по-африкански: с песнями, танцами и постановочной битвой. Сегодня был их первый раз.
Битва назревала с прошлого месяца. Близился матч «Хаффлпафф-Слизерин», который волей квиддичного бога обещал стать решающим. Рейвенкловцев обе команды одолели в первый час игры, сложнее оказалось с Гриффиндором, принявшим под свои знамена загонщика столь бесчестного, что все ловцы-соперники оказывались на носилках еще до стартового свистка. Ух, Итан Вульф! Стены Выручай-комнаты еще помнят массовое собрание, окончившееся ритуалом призыва мигрени на американскую голову. И даже после него не один человек тыкал в восковую фигурку Итана булавками: спасибо Теофании, вовремя подсуетившейся и нагревшей руку на направленной ненависти. Куклы вуду ее изготовления еще никогда не пользовались такой популярностью.
Как бы то ни было, Гриффиндор упрочился на позиции чемпиона года, другим факультетам оставались только разборки за второе место.
Если кто и смыслил кое-чего в разборках, так это шотландцы и русские.
Сейчас уже и не вспомнишь, кто первым начал конфликт – Вероника или Бэрэбел; никто не мог точно сказать, что произошло раньше – инцидент со слабительным зельем в соке хаффлпаффского ловца или торжественное сжигание любимых панталон слизеринского капитана. Ника, как истинная внучка советского режима, открытому противостоянию избрала холодную войну: скипидар вместо полировки, чесоточный порошок в спортивной форме, а также короткие шорты, что надевала на променад по трибунам во время тренировок соперников. Последнее дестабилизировало команду барсуков сильнее всего. Бэрэбел действовала не так изящно: всего лишь кричала, ругалась, насылала проклятия и провоцировала драки, при каждой встрече напоминая Веронике, что делала с ее папой. Грубо, зато действенно: после реплики о том, что новая мамочка будет на порядок горячее тебя, у любого дрогнет метла.
В общем, их конфликт был кровавый, как вендетта итальянского упыря, и обещал разрешиться не раньше последнего школьного дня. Единственной, кому взбрело в голову прекратить раздор преждевременно, была Теофания. Заручившись поддержкой трех бутылей пива, она созвала внеочередное собрание алкоголиков Хогвартса, на которое бы ни Вероника, ни Бэрэбел не пришла, если бы не соблазн африканского хмеля.
Дверь в туалет Бэрри, как водится, открыла с ноги:
– Что эта пигалица тут делает? – закричала она, когда еще не вошла и не увидела, что пигалицы тут нет. Необходимость в воинственных бровях ушла, вместо гнева сердце Бэрэбел заполнила нежность или что-то на нее похожее. – Как дела? Как житуха, братуха, как сама, как мать с отцом? Как Теобальд, благослови его кубики, вспоминает меня? Мы сегодня втроем – ты, Миртл и я?
Отредактировано Barabel MacFusty (2018-02-05 22:48:17)