До недавнего времени Орфей - Роул для своих и для старых знакомых, Симонелли для всего остального света - был уверен, что за свои двадцать восемь лет познакомился уже со всеми ситуациями и сценами, которые подошли бы в качестве иллюстрации слова "катастрофа". Провальная премьера, нетрезвая матушка, подружившаяся с развесёлым семейством гоблинов и решившая поселить их у себя дома, неадекватный поклонник, каким-то образом раздобывший его адрес и координаты всех мест, где он бывает - всё это, безусловно, были отличные, просто идеальные иллюстрации, и Орфей нисколько не сомневался, что превзойти их ничто не может. Глянув сегодня утром на себя в зеркало, он убедился: не бывает непревзойдённых катастроф, и самая ужасающая смотрит на него из этого самого зеркала огромными, совершенно обалдевшими глазами.
  На всякий случай протерев глаза и зачем ещё несколько раз с силой проведя по лицу, Орфей был вынужден всё-таки признать очевидное: у него выпадали волосы. Причём не по одному, не едва заметно, не так, что это можно было бы скрыть какой-нибудь затейливой укладкой или причёской, а совершенно удручающе - целыми прядями, которые оставались в руке, стоило только провести по голове пятернёй.
  Запоздало обретя способность говорить и двигаться, Орфей в панике сделал несколько бесцельных кругов по квартире. При этом он в самых нецнзурных и нечленораздельных выражениях поминал драклов, докси, венгерскую хвосторогу, которая должна была кого-то драть, а кого-то сожрать, экспериментальные рецепты зелий красоты и собственную глупость, толкнувшую его позариться на одно из таких, изготовленное вроде как каким-то "молодым, оригинальным и перспективным" сотрудником Мунго. Орфей был удивительно близок к тому, чтобы отправиться прямо сейчас искать этого мерзавца, заглянуть ему в глаза и поинтересоваться, за что он так ненавидит преданного служителя "Дискума". Выслушать ответ, а потом засудить гада к дракловой бабушке и добиться внушительного штрафа. Остановило его только одно: это совсем не та реклама, которая нужна загадочному "мистеру Симонелли", к тому же встречаться с кем-то, будучи в таком виде, абсолютно недопустимо для имиджа.
  Тем не менее, и просто сидеть дома, бездействуя, было нельзя: через несколько дней предстоял генеральный прогон, а потом и премьера, и не могло быть и речи о том, чтобы выйти на сцену полулысым. Мелькнула мысль о том, чтобы разыскать Адельхейд, и Орфей почти уже склонился к этой идее, когда в ворохе газет ему подвернулась реклама аптеки Малпеппера, обещавшие прямо-таки чудодейственное спасение от множества проблем. Орфей вчитался, ещё раз посмотрел на себя в зеркало и заколебался: с одной стороны, Адельхейд хороша тем, что не выдаст родственника ни в чём, с другой - реклама выглядит сказочно соблазнительно, а за молчание можно и доплатить, к тому же там его могут и вовсе не узнать, ведь не все же аптекари театралы.
  В конце концов решение было принято в пользу аптеки. Орфей завернулся в самую зловещую из своих чёрных мантий - в ней не только можно было спрятаться целиком, у неё ещё и имелся замечательный глубокий капюшон, делавший человека здорово похожим на маггловского монаха - и отправился по нужному адресу.
  Судьба, видимо, всё-таки решила ему улыбнуться, и когда он вошёл в аптеку там было пусто, как на квидиччном поле, когда для игр не сезон. Или, по крайней мере, так казалось Орфею: из-под треклятого капюшона был очень плохо виден окружающий мир.
- Добрый день! - подал он голос, стараясь говорить погромче, и получилось почему-то как-то глухо. - Я очень нуждаюсь в срочной помощи. И квалифицированной, - последнее было сказано, чтобы к нему не послали какую-нибудь молоденькую продавщицу, понятия не имеющую, чем она торгует.
  Ещё раз безуспешно попытавшись оглядеться по сторонам, Орфей сцепил на животе утопающие в безразмерных рукавах руки и замер в ожидании спасителя или спасительницы.