Когда речь заходит о бичах человечества - живущие и по сей день никак не сойдутся во мнениях, разделяясь на библейских фанатиков, занудствующих блюстителей здорового образа жизни и хиппи всяких сортов и видов. Мол вот бывают грешники и от них нужно избавляться, ведь из-за них нам всем отвечать за количество бед, которые случились по их, грешников, вине и гореть же теперь всем в Аду. Другие твердят, что морковка полезнее барбекю, а утренняя зарядка помогает держать себя в тонусе, тогда как кофе невероятно вреден. Третьи мелют всякую чушь, курят травку и делают вид, что их действительно в этой жизни заботит что-то кроме них самих. Кирен Моран мог сказать, что все из вышеперечисленного просто большое супертройное дерьмо собачье, которое ни в какое сравнение не идет с тем, что может сделать некомпетентный работник, допущенный к сортировке товаров. Работник, который не справляется с элементарным и у которого руки явно растут из задницы, ведь получив четкую формулировку и весьма доброжелательный посыл на заполнение стенда с любовными зельями эта, с позволения сказать, молодая леди на что-то отвлеклась и табурет под ней качнулся. Если бы все закончилось на этом, но нет же, шоу должно продолжаться не смотря ни на что!
  В самом начале Кирен услышал звуки разбиваемых склянок, потом глухой удар, потом визг и ругательства - подоспев к своей ассистентке, ныне уже уволенной без каких-либо сожалений, он принялся выяснять насколько она пострадала и не попали ли зелья ей на кожу, в глаза или дыхательные пути. Сам же Моран благоразумно воспользовался чарами головного пузыря, чтобы не надышаться чем-то, что произведет неизгладимый эффект на его расшатавшиеся нервы.
Конечно, в сором времени последствия были ликвидированы, а девушка отправлена в Мунго, тихо уволена и забыта как страшный сон. Когда помещение опустело, Кирен продолжил расставлять реагенты и ингредиенты по полкам, уйдя с головой в монотонную и спокойную работу настолько, что перестал замечать что-либо вокруг себя. В такие моменты он был наиболее уязвим, увлечен своим занятием и отрезан от реальности. Колбочки, скляночки, коробочки, банки и контейнеры вставали на свои места, подписывались и запирались целым комплексом заклинаний, среди которых были весьма заковыристые от взломщиков. Дойдя до стенда с любовными зельями Моран устало выдохнул, понимая насколько теперь выбивается из графика и как Розалинд будет недовольна тем, что целая партия продукции была уничтожена некомпетентной ассистенткой. Он не то чтобы виноват в этом, но Малпеппер ведь сядет на любимую лошадку и поскачет, отбивая ее копытами особый, ненавистный ему ритм, прямо на его барабанных перепонках.
  Нужно было что-то делать. Перво-наперво проклясть эту безалаберную неуклюжую идиотку за то, что все смешала в дикую кучу. Вторым же делом нужно было проверить наличие компонентов, из которых все эти зелья можно будет повторно сварить. Несколько флаконов с газообразным содержимым еще сиротливо лежали в коробке, но этого слишком мало, потому ночь явно предстоит бессонной. Особо разочаровало его отсутствие составляющих для противоядий - это напоминало ту дикую ситуацию на валентинов день, когда они с Роззи стали жертвами коварства старого пройдохи Магнуса.
  Моран взмахнул палочкой, поднимая в воздух флаконы и направляя их в сторону полки, но тут хлопнула входная дверь. Так как он был слишком увлечен, то рука дрогнула и из-за отвлекающего фактора. Хрясь - звуки бьющегося стекла, от которого поднимается розоватый дымок с неимоверной скоростью. Все что успел сделать Кирен - накинуть чары головного пузыря на Серен, но потом пришло резкое осознание факта - она пришла не одна. В этот момент розовый дым достиг ноздрей, а рыжая девушка напротив показалась в одно мгновение самой прекрасной на свете. Может быть, то что она тоже надышалась этим газом не так уж и плохо?
- Привет, Флоренс... - и глаза у нее красивые, такие живые. И губы. И...Серен что-то говорила про ЧП.
- Так что случилось? - он всеми силами пытался отвлечь себя от своих мыслей. Хорошо что это была не аммортенция, иначе крышу бы им рвануло знатно. И перед Серен было бы еще более стыдно, чем сейчас.