[icon]http://funkyimg.com/i/2wHdK.gif[/icon][nick]Aleksa Krum[/nick][status]shoot'n'run[/status][sign]hard liquor mixed with a bitter intellect

[/sign]

lana del rey - young and beautiful

Саша проводит пальцами по плечу Нормы и ей кажется, что она тянет за собой липкую паутину ее красоты. Крам давно перестала отрицать, что любит Ламбрехт, но она все еще иногда поражается тому, насколько изящно-порочно-прекрасно создано это существо. Норма смотрит на нее так, что Саше хочется сгореть, и она, пожалуй, уже давно горит, углями исходятся волосы, полыхают глаза, пальцы обуглились до костей, и она благодарна за это, она отдается во власть пламени, позволяет забрать себя, потому что знает, что горит не одна, что рядом с ней ее малышка, ее Норма.

- Я тебе говорила, что ты прекрасна? - шепчет Саша, и она знает, что да, говорила, не одну сотню раз, говорила, шептала, кричала, стонала и пела. Она никогда не испытывала потребности что-то скрывать, всегда говорила правду, кричала ее всем в лица и не заботилась о том, что будет дальше, потому что они живут лишь однажды, они молоды и красивы, и этот мир лежит у их ног.

Целовать Норму каждый раз ощущается словно в первый, и каждый раз по-разному. Норма - словно мозаика, и Саша собирает ее детали уже не первый год, с каждым днем открывая новые, добавляя их в свою коллекцию, маркируя в своем сознании как жизненно важно,
никогда не забывать, высекая их на своих веках, вдыхая в свои легкие, запоминая их изгибы пальцами. Они прошли так много дерьма, но теперь они здесь, вместе, и Крам знает ценность вещей, но вот это - рука Нормы в ее, ее тело под ней, ее взгляд в ее глаза, этому нет цены, и она готова сжигать цивилизации своим огнем, лишь бы Норма все еще касалась ее плеча.

За окном уже третий день дождит, и они выходили лишь однажды, потому что Саше нужно было на съемку, но она не хотела оставлять Норму, и поэтому они поехали вместе. Крам не смогла не заметить взгляды, которые бросала на нее Норма из-за софитов, она видела каждую эмоцию в ее глазах, когда фотограф просил ее изменить позу или изобразить какое-то чувство. Саша не до конца поняла, чем так наслаждается Ламбрехт - видом Саши в одном меховом плаще или самим процессом съемки. Когда они приехали домой, то Саша не успела спросить, как ее целовали и прижимали к двери в квартиру, и следующие несколько часов она не была в состоянии задавать какие-то вопросы.
Секс с Нормой всегда был чем-то другим. Крам спала со многими, но Ламбрехт всегда могла дать ей что-то, недоступное с другими, она всегда точно знала, как двигаться, смотрела именно так, касалась именно так, любила ее именно так. Саша никогда не стеснялась того, что спит со всем, что отвечает на флирт, но после того, как она окончательно осознала свои чувства к Норме, ей не составило никакого труда отказаться от всех потенциальных перепихов, потому что она получила одну идеальную девушку, с которой никто никогда не смог бы сравниться.
Она часто любила лежать ночью и наблюдать за спящей Нормой, потому что что-то было необычное в настолько умиротворенной Ламбрехт. Иногда ей снились кошмары и она пыталась расцарапать себе руки, но Алекс не позволяла ей, хватала за пальцы и целовала их, ее веки, ее лицо, шептала что-то дурное в попытке успокоить, и у нее получалось, ведь Норма снова погружалась в спокойный сон, прижавшись к Алекс, и в эти моменты, когда она держала в руках это невероятное существо, Крам с новой силой понимала, насколько сильно она ее любит и насколько не готова когда-либо отпустить.

Саша слышит дождь за окном и он выступает таким потрясающим саундтреком к ее состоянию умиротворенного статического невроза, она улыбается Норме и чувствует, будто достигла нирваны. Норма лежит на кровати, полуприкрытая простыней, и Саша наслаждается видом ее тела, потому что знает, что за ним скрывается в тысячу раз более невероятная личность, что обернута в идеал красоты древних греков. Крам вдруг невероятно хочется запечатлеть этот момент и она встает, с сожалением отпуская пальцы Нормы, и находит колдограф среди их вещей на диване. Проверяет пленку, открывает шторы, чтобы было больше освещения, но не настолько, чтобы из комнаты исчезла нуарная атмосфера расслабленной субботы.

- Не шевелись, - наказывает Алекс, поднимает колдоаппарат и делает снимок.

Норма напоминает мраморный памятник порочной красоте, и Крам не может удержаться, она подходит ближе, кладет камеру на подушку, заколдовывая таймер, и целует Норму, слышит, как щелкает аппарат, и улыбается, потому что да, она хочет видеть их со стороны, ведь они безупречны, Саша опускает губы к ее шее, плечам, оголенной груди, переплетает их пальцы, признается ей в любви уже в тысяча девятьсот сорок седьмой раз, а колдограф все продолжает высекать их на пленке, сохранять этот момент навеки, дарить ему новую жизнь.