ДЭНИЕЛ «ДЭННИ» СКАЙЛЕР | |
ВОЗРАСТ: 25 лет, 24/08/2000. |
|
ИНВЕНТАРЬ | СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ |
Волшебная палочка (бразильский орех, зуб кошки, 11 дюймов); | Воспитание матери внушило Дэнни нелюбовь к публичным высказываниям о политике, да и конкретикой убеждений он не отличается: пусть политиканы сами делают свою работу и плетут свои сети. Идеи всеобщего равенства — единственное, в чем он уверен на все сто процентов, да и в слиянии двух миров видит только плюсы: возможно, немного наивно, но он надеется, что это поможет членам его семьи быть ближе друг к другу. |
УМЕНИЯ И НАВЫКИ | |
Родной язык — английский, но Дэнни знает некоторые фразы (и мат) на румынском — наследие румынской бабули-магглы. Отлично играет на бас-гитаре и обожает петь, мечтает, что однажды споет большой публике со сцены. Умеет делать колдографии, кажется, они выходят даже... классными? Превосходно летал на метле и играл в квиддич в роли охотника, но не делает это с того самого плачевного инцидента. Успешно сдал экзамен на аппарацию и передвигается в основном именно таким образом, хотя и любит при наличии времени неспешно ходить пешком. Разбирается в базовой магии, простых исцеляющих заклинаниях (однажды посещал курсы колдомедика), в школе готовил неплохие зелья, хотя сейчас и не помнит рецепта большинства из них, предпочитая просто покупать в проверенных местах. Гордится своими знаниями растений (любимым предметом в Хогвартсе была травология). Самостоятельная жизнь обязала научиться готовить – еще один повод для гордости. Но он абсолютно не знает, как вести себя с деликатесами и изысканными яствами, названия которых кажутся ругательствами: Дэнни отдает предпочтение простым блюдам. | |
ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ | |
| |
СЛАБОСТИ | СТРЕМЛЕНИЯ |
Будучи неусидчивым ребенком, Дэнни предпринял попытку вплавь добраться до другого берега реки, но, оказавшись на глубине, начал тонуть. Спас его выброс магии, перенесший ребенка ближе к берегу. С тех пор Дэнни предпочитает избегать глубины, впрочем, справляясь со своим страхом через иронию. | Мечтает найти дело всей жизни, показать миру все, что он умеет, и стать популярным. «Гитарой на жизнь не заработаешь, Джон…», но может, все-таки заработаешь? |
СВЯЗЬ | УЧАСТИЕ В СЮЖЕТЕ |
Существенное. | |
Шум выстрелов пятого июня кажется предостерегающим, но отсутствие какого-либо страха перед будущим и чувство ответственности за товарищей сводит на нет все старания инстинкта самосохранения. Ночью все до единого осознали, что исход битвы уже предрешен, и без возражений продолжили дело, что невольно пробудило гордость и спрятанную в глубине души печаль. Жизнь, еще недавно пестреющая всеми своими красками на этих самых улицах, не хотела покидать молодых людей; они сами добровольно прощались с нею, преданные общему делу и тем коротким по сравнению с жизнью мгновениям дружбы, что разделили вместе. Незримое присутствие Костлявой прямо за спиной побуждало каждого присутствующего на переосмысление некоторых своих решений, и Анжольрас не стал исключением.
Размышления размышлениями, однако на поле боя он не имеет права отвлекаться. Даже когда всё смешивается в кучу, и сложно разобраться в этом беспорядке, даже когда всё друзья ранены, его рассудок остается кристально чистым, а горечь потери не может заглушить чувство долга перед его идеалами и Родиной. Руки и ноги действуют сами по себе, будто бы Анжольрас не раз выполнял подобные действия. Или, возможно, так на нем сказывается адреналин.
В него ни разу не попадают выстрелы пуль, и времени размышлять над причиной или божественным замыслом сего факта нет. Всё силы тратятся только на одно: стрелять, не останавливаясь, иногда уклоняться, но, впрочем, ни в коем случае не делать пауз.
Очередной маневр прерывает крик, на фоне остальных звучавший поразительно громко, и Анжольрас не успевает даже повернуться, как оказывается сбит кем-то с ног. В голове мгновенно мелькают удивление, злость, а затем и узнавание, кем именно он был так сбит. Перед глазами медленно расползается красное пятно на рубашке Грантера, тонкая ткань податливо впитывает кровь, и бордовый кружок становится все шире и шире, будто бы кто-то неосторожной рукой просто пролил красное вино. Юноша без сил падает на колени, и Анжольрас действует почти инстинктивно: оттащить в сторону, подальше от гущи событий, туда, где их не достанут вражеские пули.
Это не так, как с остальными. Остальные сражались за правое дело и не скрывали этого. Некоторые тоже были ранены, многие убиты, но здесь все иначе: Анжольрас знает, кому предназначалась эта пуля. И не может оставить человека, так самозабвенно подставившегося под удар, который должен был настигнуть самого Анжольраса, умирать в одиночестве. Или просто умирать. На его душе отныне тяжким камнем висит долг жизни к этому поразительному человеку, а смысл слова "долг" Анжольрас понимает прекрасно.
В голове проносятся вихрем мысли: быстрый осмотр показывает, что есть только входное отверстие, значит, пуля внутри; нельзя вынимать; необходимо срочно доставить в госпиталь. Проблема лишь в том, как можно это провернуть в таких условиях. Едва слышные звуки движения жертвы заставляют поднять обеспокоенный взгляд, а слова, произнесенные слабым голосом, рождают странную смесь облегчения и еще более сильной горечи.
— Замолчи, — резко прерывает Анжольрас, вновь принимаясь за обдумывание плана действий. Он не собирается бросать раненного друга, особенно после всего, что произошло. Проверка пульса показывает, что Грантер жив, но и это не особо ободряет: вид его вызывает настоящую тревогу и буквально говорит, что времени остается мало.
Анжольрас может попробовать потащить Грантера на плечах, но вряд ли сумеет пройти полгорода. Самое главное сейчас — уйти как можно дальше от центра событий. Он решает, что это лучшее, что он может сделать сейчас, и взваливает на себя нелегкую ношу. Мелкие улочки кажутся бесконечным лабиринтом, а силы иссякают все быстрее и быстрее. Иногда Анжольрас делает небольшие паузы, но уже через минуту продолжает идти. Желание спасти этого невозможного человека, к его удивлению, придает сил.
Широкая улица кажется настоящим спасением, а проезжающий мимо экипаж — истинным чудом. Извозчик выглядит напуганным, но соглашается довезти их до госпиталя — не бесплатно, конечно. Анжольрас просит сделать всё быстрее, обещая плату больше.
По прибытию оказывается, что он как раз вовремя: Грантера с его рук забирают настоящие врачи, которым можно довериться, как мысленно себя уверяет Анжольрас, и ему остается только ждать. Ожидание — самая худшая часть, тонкая грань между «до» и «после», полная безвольного молчания и вынужденной покорности перед обстоятельствами. Ожидание затягивается и становится по-настоящему невыносимым. Анжольрас может видеть только коридор и проходящих в быстром темпе мимо людей, и никто из них не останавливается, чтобы спросить, что здесь забыл этот человек. Становится душно, и он покидает помещение, впрочем, без особого желания: он хочет знать о любом изменении в состоянии Грантера. Но, как и всегда, врачей и сестёр его желания не интересуют.
Он прислоняется к стене и закрывает глаза, пытаясь успокоить дрожь в руках и коленях. Похоже, события последних двух дней начинают сказываться на организме, и это мешает, но в то же время по-особенному радует. Мысли возвращаются к полумертвому Грантеру за этими стенами. Анжольрас пытается убедить себя, что многие люди были ранены, выживали и продолжали свое существование, но перед глазами вновь появляется его изображение и это красное пятно на рубашке. Решив занять себя хоть чем-то, он устраивает себе небольшую прогулку, а по возвращению слышит, что о быстром выздоровлении не может быть и речи, но пациент сейчас чувствует себя немного лучше. Сестра, сдержанным тоном объясняющая ему все тонкости состояния Грантера, будто бы маленькому ребенку, добавляет, что к пациенту можно прийти завтра, когда он наберется сил и отдохнет. Анжольрас хочет запротестовать, но жалость, промелькнувшая в глазах женщины, лишает его этого желания, и он лишь кивает.
И в эту же ночь собирает все вещи и деньги, чтобы временно переехать поближе к больнице: внутреннее чутье подсказывает, что все изменится, и этим переменам Анжольрас не хочет противиться, как покорный раб своей миссии не противится происходящей на его глазах истории.
Следующий день начинается с новостей: выживших арестовали прямо на месте. Судя по всему, их с Грантером сочли погибшими. Трагический конец трагической истории, и Анжольрас никак не может избавиться от гложущего чувства вины.
На входе в больницу ему сообщают, что пациент как раз пришел в сознание, и Анжольрас осторожно заходит, стараясь шагать тише, будто бы боясь спугнуть. Он замирает поодаль, разглядывая с каким-то недоверием знакомую фигуру и не решаясь приблизиться. Долгожданное облегчение отчего-то не наступает. На языке вертятся вопросы, но Анжольрас смеет задать только один:
— Как ты?
В конце концов, остальное не так уж и важно.
Отредактировано Daniel Schuyler (2017-09-12 20:52:50)
