ZAYN - Dusk Till Dawn (feat. Sia)

В своей относительно короткой жизни Александр Крам совершил достаточно много ошибок, слишком много для кого-то всего двадцати двух лет отроду, слишком странных для кого-то такого происхождения, слишком неисправимых для кого-то настолько ограниченного в передвижениях. Он обманывал, разбивал и бросал, и он каждый раз уходил от ответственности с улыбкой и легким выдохом, но порой появлялись ситуации, когда его не хватало, когда он не хотел спасаться, когда все, к чему стремилось сознание - забыться, потеряться в темноте, позволить себе растворяться.
Последние несколько недель Саша морально разлагался. Столько его любимых писателей так часто писали о целебной и разрушающей силе любви, но мало кто удосужился упомянуть, что случается с людьми, когда они слабы духом, ведь все герои всегда были сильными, гордыми, центральными персонажами, и у них за пазухой всегда было идеальное решение каждой проблемы, они стреляли в антагониста и решали главный сюжетный катарсис, но вот только в этой истории Крам сам был собственным антагонистом, а отбирать у себя жизнь он пока не хотел, и поэтому, когда он проснулся в очередной раз на балконе своей кровати с кровоточащим носом, плохими воспоминаниями и белыми волосами, Саша понял - ему нужна была помощь.
Спальня все еще хранила запах Нормана, на полу все еще лежал его пиджак, на подушках все еще сохранялся отпечаток его тела, и Саша не хотел, не мог даже смотреть, потому что каждый взгляд приносил с собой вереницу воспоминаний о провальной ночи, когда он готов был признаться, готов был протянуть ему свое сердце в окровавленных руках, да вот только то ли случай, то ли судьба не позволили ему, прервали самим отвратным способом, заставили Нормана молча уйти, а Сашу - снова пуститься в театр одного алкоголика. Он помнит, как делала глотки за глотками, затяжки за затяжками, помнил даже, как пренебрег всеми правилами и набил на шее вертящуюся в голове строчку из Замка, помнил, как пришла гениальная идея о том, что к этой цитате ну просто не подходит цвет его волос, поэтому несколько галлеонов и мучительные полтора часа в ванной - и он уже довольно разглядывал свои светлые патлы.
Похмельное утро не принесло облегчения, а лишь усугубило желание ступить с балкона, в зеркало он на себя даже смотреть боялся, поэтому он накинул пальто, замотался в шарф, натянул темные очки, надеясь, что с таким новым имиджем его никто не узнает, и двинулся в сторону единственного человека, который всегда мог выслушать его дерьмо и вправить то самое дерьмо на правильное место.
Он идет пешком, огибает людные места и идет по переулкам, так хорошо знает дорогу, так часто ездил на машине, но сегодня решил идти пешком, потому что за рулем желанием свернуть в океан кажется слишком непреодолимым, поэтому Саша шагает на своих двоих, с каждым мягким звуком удара кед о брусчатку признавая свое поражение и перечисляя в голове все то, что принял за последние несколько дней. Он так отчаянно хотел слезть со всего дерьма, включая Нормана, перестать любить его и глушить эту любовь наркотиками и бухлом, но каждый раз он вспоминал его сраные глаза и хотел утопить их в виски, что и делал, упорно крутил одну и ту же песню на повторе, даже раздумывал свалить в Америку, в штат Мэн, в тот самый городок, в котором Гарри так любил Нолу, в котором умирали лучшие умы поколений, в котором все было, казалось бы, так просто, так поэтично и нереально, это был Рокленд, и там была иллюзия Нормана, которая способна была любить Александра Крама.
Квартира Ники даже видом парадной двери делает лучше, потому что он чувствует за стеной своего близнеца, того единственно правильного дурного человека, который понимал его лучше любого в этом мире. Ника была его центром, о который он всегда мог опереться, который всегда мог спасти, и это работало в обе стороны, но именно сегодня Краму нужна была его сестра.
Он поднимает руку и ударяет четыре раза молоточком, старается привести себя в порядок, но понимает, что бесполезно, потому что отражение в стекле возле двери показывает не всегда-идеальную-модель-Александра-Крама, там видно только покоцанного-все-еще-пьяного-Саню-с-Рублевки, который вылетел в большой мир, вкусил идеальной жизни и обжегся о что-то реальное. Волосы, настолько непривычно светлые, треплются на ветру, синяки под глазами не скрывают даже очки, а губы трясутся в такт рукам. Отходняк - вещь тяжелая, и Саша вдруг понимает, что ему сейчас прилетит пиздюлей, ведь он до сих пор не рассказал Нике о всей мути с Норманом и она может подумать, что он просто пришел к ней пьяный, и поэтому первая фраза, которая вылетает из него хриплым скрипом давно неиспользованного голоса, когда Ника наконец открывает дверь, это:
- Почему ты не сказала мне, что я влюблен в Нормана?
Он не знает, почему спросил именно в такой форме, но все вдруг встает на свои места, ведь она должна была знать, она должна была видеть, и она не смогла уберечь своего непутевого брата от такого дерьма, и Саше становится так страшно, ведь он осознает, что, если не Ника, то ему не поможет никто, и он зажимает рот трясущимися пальцами, смотрит напуганно, по-детски, как когда-то, когда он разбил стеллаж с отцовской старой метлой и понял, что ему большая жопа, и пошел за помощью к Нике, а та разрулила все с привычной для нее грацией, вот только сейчас все серьезней, но в какой-то мере точно так же - у Саши в жизни жопа, и ему нужна Вероника.