За девять лет в Дурмстранге Эстебан успел привыкнуть ко множеству вещей. К нелюбимому, но окружавшему со всех сторон немецкому. К скандинавам, не смущавшимся болтать между собой на своих родных языках за спинами у тех, кто в их речи ничего не мог разобрать. К немцам, произносящим его имя на свой манер, и к преподавателям, припоминавших при случае успехи отца и дяди — в их глазах Эстебан всегда был «еще одним из той испанской семьи». Не в заслугах дело, а в семейной традиции: все мужчины рода Манрике де Лара, единственные из всех магических семей благословенной Испании, отправлялись учиться в Дурмстранг. На север. Не важно, что к черту на рога — главное не к французам. Эстебану посчастливилось стать самой белой вороной всего курса и всей школы, но зачастую такая исключительность даже льстила.
Среди всего того, что стало нормой жизни, были несколько вещей, которые все еще бесили Эстебана и никак не становились привычными: мерзкая погода, вечный холод и выходки одного придурка на два курса младше.
По печальному стечению обстоятельств, этот придурок был его лучшим другом.
Геллерт Гриндевальд тоже был белой вороной, но немного другой породы. Он с первого курса считал себя слишком умным для того, чтобы снисходить до сверстников, и старался общаться со студентами постарше. Его даже не смущало, что все его попытки старшекурсники воспринимали как простую назойливость. Этим, наверное, он и привлек внимание Эстебана — своей верой в собственную исключительность и интересность. Впрочем, он и был таким, исключительным и интересным. Геллерт играючи мог бы стать звездой школы, если бы не одно но: с завидной регулярностью этот придурок выкидывал очередной фокус, грозивший наказанием и ему, и всем, кого он умудрится сделать соучастниками.
Интересно, почему факультет его не особо жаловал?
Эстебан быстро научился видеть, когда Геллерт что-то натворил, еще до того, как об этом узнает кто-то еще. Сейчас был как раз один из таких моментов. Шла последняя неделя зимних каникул, самых тихих за последние несколько лет, подозрительно тихих. Большинство студентов по обыкновению поехали к своим семьям. Эстебан же, как всегда, остался — гостить дома пару недель, а затем возвращаться на север было самым большим разочарованием. Геллерт, против обыкновения, составил ему компанию и приехал в Дурмстранг за неделю до начала занятий. Зачем — не сказал, а Эстебан не стал выспрашивать. Теперь он об этом начинал жалеть.
Что-то было не так. Наверное, то, что Геллерт где-то весь день пропадал, а под вечер пришел в гостиную и молча ходил по ней кругами с нарочито скучающим видом, делая вид, что ничего не происходит. Будет молчать, пока его не спросишь прямо: «Что произошло?», а еще лучше: «Что ты задумал?». Гениальные идеи Геллерта почти всегда шли поперек всех планов, и если в них никто не вмешивался, то все заканчивалось достаточно паршиво. В последний раз, например, никто не посчитал, что студент седьмого курса может безнаказанно подливать всем в бокалы сыворотку правды собственного изготовления, чтобы прямо на общем обеде устроить сеанс разоблачения слухов и сплетен. Преподаватель зельеваренья, правда, был впечатлен уровнем проделанной работы, но декан его восторга не разделил. За выходку Геллерта взыскание получил весь факультет.
— Скажи, что тебе просто нечем заняться, — без особой надежды проговорил Эстебан, машинально перелистывая страницы учебника по трансфигурации. Сейчас, в последнюю неделю каникул, ему меньше всего на свете ему хотелось подставляться перед деканом. Откровенно говоря, ему даже далеко от камина и любимого кресла в углу гостиной отходить не хотелось. Но, видимо, придется.
[nick]Esteban Manrique de Lara[/nick][status]¿Y qué diablos hacemos aquí?[/status][icon]https://i.imgur.com/5zv0CmL.jpg[/icon]
Отредактировано Myles Benson (2017-12-21 22:26:02)