РАБАСТАН ОЛДРИДЖ

ВОЗРАСТ: 23, 21/04/2003.
СТАТУС КРОВИ: Полукровка.
МЕСТО ПРОЖИВАНИЯ: Лицедейский бульвар, квартирка в месте, где пошумнее.
ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ: Гриффиндор, 2021;
«Ведьмополитен», штатный колдограф, внештатный в «Новостях волшебного мира», доход стабильно средний;

Andrew Garfield

ИНВЕНТАРЬ

СОЦИАЛЬНАЯ ПОЗИЦИЯ

Ива, феникс, 9 дюймов, гибкая (Олливандер);
Чистомет-15;
Рыжий наглый кот (да, именно кот) Сехмет (все еще кот)  с подозрением на кровь книззла в родословной;
Всегда носит с собой колдокамеру.

Политические взгляды: на политику смотрит как классический фотограф - через объектив, выискивая наиболее лакомые куски новостей; в курсе практически всего от целой сети знакомых, обозревает этот бардак по долгу службы, но как раз из-за этого и бросил попытки составить собственное единое мнение - слишком многое может поменяться уже со следующим номером "Новостей".
В возможное слияние миров не верит (слишком глобальная вещь, чтобы случиться на его веку), никаких предубеждений по отношению к магглам не имеет, пусть после смерти отца и потерял связь с этим миром; благодаря брату и его убеждениям толерантен ко всем магическим существам, но, в отличие от него, контактировать с ними напрямую никогда не собирался, представляя их чем-то далеким и не связанным конкретно с ним, так что его толерантность еще не проходила проверки на прочность путем непосредственного контакта и может оказаться не такой уж крепкой - все же инстинктивный страх перед вампирами живет где-то внутри. Эльфов, оборотней, гоблинов и прочая воспринимает абсолютно адекватно, как часть жизни, не принижая их разум и не чувствуя себя лучше тех же гоблинов.

УМЕНИЯ И НАВЫКИ

Летает на метле, очень хорош в аппарации (частая практика). Профессиональный колдограф. Рисует (скорее хобби, самоучка с небольшой базой от маггловской художки на летних каникулах в течение нескольких лет, упор на портреты карандашом). Навыки готовки выше среднего, при желании приготовит пирог или печенье, но обычно непритязателен в еде при банальном отсутствии времени на что-то сложное. По иронии, отец в подростковом возрасте летом учил его водить машину. Хорош в бытовых чарах, заклинаниях и защитных чарах (здравствуй, бурная хог-юность). В остальном стандартный набор навыков типичного отличника, включая хорошую память и умение выцепить в тексте главное кратко и четко, чтобы тезисно разместить его на мелких шпаргалках (что? отличник, а не зубрила; отсюда и от готовки - ловкость рук). Всегда в курсе последних новостей, талант периодически попадать в самую гущу событий - чуйка или везение, но что-то порой помогает ему быть именно там, где нужно быть колдографу. Может затеряться в толпе и проскользнуть на закрытое от посетителей место. Привык быть на ногах, редко спотыкается и падает, а если и падает, то делает это как правильный колдограф - защищая камеру ценой своего здоровья и даже жизни. Привык быть в гуще событий, и оттого его сложнее выбить из колеи каким-то неожиданным событием - если где-то прогремит взрыв, то он сначала направит в ту сторону объектив, и только потом подумает о том, что здесь, вообще-то, опасно.

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

нельзя сказать, что олдридж родился с камерой в творческих муках и карандашом за ухом, его душа не собрана из нелинованных листов скетчбука, он лишь когда-то последовал за мановением духа, и это было так же внезапно, как некогда палочка из ивы вздрогнула в его руке. неловко, дрожащими пальцами царапая пористую бумагу пером, рабастан – роб, робби, баст – редко пытался понять, больше наблюдал: себя, других, что движет человеком. да, других. он рассматривал их, прекрасных, снаружи – и обязательно изнутри, растирая по белому черную пыль, пачкая одежду и оставляя на очках извечную печать.
и рабастан.. рабастан не забывал мечтать.

он прошел через школу как и все: первый восхищенный вздох на аллее Косой, первая палочка и собственная сова для писем домой, первое волшебство и экзамены в конце каждого из семи годов, крепко завязанная дружба и первая влюбленность (знаете, это чувство, когда кажется, что нашел кого-то, кто сам по себе гармоническая пропорция, золотое крам-сечение, полноценная аллюзия на весь видимый мир; определение, где слово «кажется» - ключевое, а ты в нем слишком молод и смотришь только на лицо). первые друзья -брэйди и уэйд, оба придурки, но придурки какие-то по-особенному свои. вечно рвутся куда-то вперед, а олдридж корректирует курс немного вбок, тормозит эти две торпеды «земля-гриффиндор», чтобы на четвертом курсе они успевали хотя бы на предпоследнюю пару. потом они же будут совершенно серьезно носить ему в больничное крыло непонятно откуда взявшиеся апельсины, они абсолютно согласны, что любовь – это тоже болезнь, а по подростковой влюбленности давно пора выписывать недельные отпускные на реабилитацию разбитого сердца. вместо сердца, впрочем, в руках олдриджа при виде крам-краша обычно разбиваются совсем другие предметы, каждый раз новые, и серьезный – нет, правда, у него даже есть очки – отличник превращается жопорукого инвалида, чья кровь оттоком сбегает из мозга в алые уши и частично в шею, покрывая ее пятнами немого стыда.

олдридж всегда составлял в этой троице некое рациональное зерно. он же в очках. серьезный, собранный, идеальный – совсем как старший брат, только у того шарф желтый в темную полоску, а у рабастана алый накладывает свой отпечаток и играет в костях. он может сколько угодно считать, что удерживает уэйда с брэйди от крупных неприятностей и спасает их от дна, но как-то так выходит, что самые изощренные детали в их каверзы он вносит сам. за очками не видны эти шальные огоньки и оттого окружающие считают, что его-то уж точно не возьмешь на «слабо», ну не выглядит умница-правильный роб азартным человеком, вот и не пытаются. уэйд и брэйди – знают и пользуются, они бы составляли идеальную тройку в квиддиче, будь каждый из них чуть более постоянен. да и бладжером, скорее всего, эти двое точно попадали бы по башке друг другу, охотник из рабастана никакой, а из трех их дурацких фамилий слишком легко составить общее описательное «долбоеб».

однажды в начале седьмого курса как-то так случается, что, споткнувшись возле кровати брэйди и – уупс – туда же и упав, какой-то своей (еще пытающейся мыслить разумно) частью баст понимает - не стоит его целовать, но они проебались, они просто проебались; олдридж дышит рывками и тянет брэйди за собой – и это необычно что пиздец: олдридж хороший мальчик, олдридж не дает их шуткам выйти за невидимую (осязаемую) грань, и это олдридж должен был первым остановиться на неловком поцелуе, потому что, господи боже мой, не брэйди же скажет «стоп».
этой ночью никто ничего не говорит. как, впрочем, и весь следующий месяц.
недомолвки постепенно входят в его жизни в привычку, и нет, олдридж отдает себе отчет, что дело не в их тактильной отдушине с брэйди – дело в них самих, в принципе. в них всех. брэйди давно и явно потерялся в уэйде (слепо тыкается тому в плечо, по-щенячьи глупо и долгое время откровенно не понимая), уэйд тщится найти себя самого в других, в упор не проводя с брэйди других ассоциативных связей, кроме как «коллин» - «мой лучший друг». да что там, даже до роба доходит не сразу, а он в их компании считается за самого продвинутого по мозгам. когда правда выходит наружу, то есть до него доходит вся сучья суть, олдриджу хочется закрыть лицо руками и очень громко застонать.

смотреть на жизнь сквозь объектив колдокамеры гораздо проще. линза – невидимая стена, разделяющая его и реальность. защита от окружающего мира. от проблем. словно, если сфотографировать, то можно не только сохранить момент навсегда, но и абстрагироваться от него, навсегда заключив за невидимую преграду пластиковой оболочки фото. отделить от себя и запереть. иногда олдриджу хотелось сделать тоже самое с чувствами – выцепить из души, подкинуть в воздух и поймать в объектив; все, что поймано объективом – в полной его власти. под контролем. и – за стеной, не внутри, не снаружи, застывают в никогде.
было бы неплохо запереть там же смерть.

знаете, это очень глупо, когда в машине разбивается насмерть волшебство. и уже бессмысленно спрашивать «как» и «почему», поздно вообще все. считай за факт: шесть месяцев назад ты стал сиротой, шесть метров под землей отделяют тебя - от них. и пусть на душе буря и жаждет быть заполненной неожиданная пустота, и пусть, кажется, должна уходить из-под ног земля, но даже земля уже улеглась, зализала раны зимой и дождем, только камень надгробный смотрит знакомым лицом и буквами, где выбита твоя фамилия и имя твоего отца. это не сочетается, это до безумия неправильно, все должно было быть не так: родные тебе люди не умирают молодыми, волшебники не теряют себя в автокатастрофах, как такое может случиться, что волшебство не защищает от смерти своих детей? мать и палочку оставила дома, чтобы машина не барахлила, что за чушь. так не бывает. этого на самом деле не может быть. но это есть.
было бы проще, если бы не так. если бы узнать сразу и иметь в запасе эти шесть месяцев чтобы понять, увидеть своими глазами их израненные тела, убедиться в реальности, состыковать в голове две картины мира – ту, что здесь, где коленей касается сухая земля, и ту, что под землей, тлеет без его ведома уже давно. говорят, не всем несовершеннолетним можно сообщать, что у них рак, и решение об этом принимает тот, кто старше.
роба с уолтером разделяют полгода молчания и шесть футов кладбищенской земли. тот, кто старше, сейчас может говорить сколько угодно, но этого – этого им уже не преодолеть. этого – шестью шесть, этого слишком много для них двоих, и на счете шесть кончается их семья. они неосознанно выбирают разное время приема для посещения прикованной к кровати женщины с лицом их матери, в которой больше не осталось ни-че-го, кроме застывшей во времени надежды – возможно, когда-нибудь она очнется, ведь так не бывает, зачем нужна магия, если она не может починить по-настоящему важных вещей?
по-настоящему роб не говорил с братом где-то лет шесть.

проблема уолтера, считал роб, была в том, что он слишком добрый. благими намерениями, извечный мотив; слишком добрый, слишком хороший, слишком сильный снаружи и внутри, слишком уолтер. крепкий и надежный как камень, он будто считает всех кругом мягким песчаником, что рассыплется от резкого толчка, но уолтер – снова слишком – плохо знает роба (и людей). в песчанике можно рыть хоббичьи норы, песчаник податлив и охраняет покой целых семей, уолтер, ты что, никогда не слышал о деревне на границе графства Глостершир?

«ох, не будь ты таким мудаком, мне не пришлось бы объяснять, что я сильнее того меня, что живет в твоей голове»

сначала с работой не особо везет, и себя олдридж натурально преодолевает, попадая временным колдографом в «Ведьмополитен», потому что его удача – ироничная сука и закидывает баста колдографировать среди прочих моделей и того, кого когда-то скетчил неловкими пальцами. приходится прятаться за камерой и постепенно обвыкать, особенно, вы понимаете, учитывая крам-контент.

олдридж – новостная фея, забирающая у окружающего мира выпадающие под подушку зубы событий и отвечающая золотом удачных снимков. молочные, мелкие новости постепенно переходят в выбитые ненароком крупные. жизнь фотографа во многом зависит от его вспышек удачи и удачных вспышек объектива, от того, в каком настроении будет тот, кому олдридж этот снимок пошлет, от трендов и, вы знаете, фотографа тоже во многом кормят ноги. баст еще не уверен, чем конкретно хочет заниматься всю остальную жизнь, пробуя себе во всем понемногу; парочка пластиковых карточек с пьяной «звездой» там, качественные снимки бурлений общественной жизни в районе 2021-2024 здесь, и вот уже закрепленный за штатом «Ведьмополитена» олдридж получает возможность внештатно работать в «Новостях», изредка бывая на подхвате у «Еженедельника ловца», не стесняясь продавать подходящие по теме случайные и не очень фото другим изданиям и периодически заглядываться на сам «Пророк». в средней отдаленности мечтах. пока что рабастана вполне устраивает относительная свобода урывающего то здесь, то там при счастливом отсутствии свободного времени, из-за которого так удобно быть знакомым со всеми разом и при этом толком не видеться ни с кем.
кроме друзей.

друзья – отдельная тема и после школы играющая свежими красками старого-знакомого образца. в двух словах, если совсем уж просто: кое-о-чем брат снова умолчал, уэйд – оборотень, брэйди любит уэйда, но это все еще большой от уэйда секрет, хотя нет, блять, нихуя это не просто, кстати, доброе утро, рабастан. олдридж от происходящего отъезжает и слегка теряет ощущение реальности, когда кулак как будто в замедленном режиме пересекается с чужим лицом в системе координат. удар поставлен и крепок, камеру принято не только на шее таскать - если у этой вселенной когда-нибудь закончатся повернутые ее повороты, роб снимет шляпу и поблагодарит за представление, уходя на последний покой, потому что что за хрень уэйд, мы же друзья. брэйди, ты там случаем не анимаг или потомок вейлы, лучше выкладывай сразу, не стесняйся, у меня все еще болит рука, но кулака-то два. уолтер проваливается под землю лжи еще на шесть лет, ведь мог бы, мог бы сказать, это важно, бездна вас раздери. «твой друг оборотень», три слова, масса смысла, уолтер, я уже говорил тебе что ты мудак? придурки, чокнутые придурки, что в школе, что сейчас, а баст-то думал что только наладил жизнь и вскидывает руками в немом «я больше в это не играю, олдридж is out», сами разбирайтесь со своим дерьмом, потому что слов – нормальных, человеческих, которыми вы, ублюдки, так упорно отказываетесь пользоваться по назначению – слов для этих окружающих его с детства людей у олдриджа просто нет. есть ворох мыслей, но и их по большей части не пропускает внутренняя цензура, no children 21+. рабастан с трудом напоминает себе, что брэйди и уэйд не дети и им давно есть двадцать один, и проблемы их растут вместе с ними. брэйди, кстати, а ты знал, что если желудь проблемы закопать в землю, из него в половине случаев вырастет хренов дуб?
рабастан вполне может сказать тоже самое и себе.

СЛАБОСТИ

СТРЕМЛЕНИЯ

До тошноты и подкашивающихся коленей боится магловского транспорта, особенно машин. В спокойном состоянии способен прокатиться на самолете, когда психика предварительно чем-то расшатана с трудом садится даже на обычную волшебную метлу. Ненавидит больничные запахи и совершенно теряется при виде большого количества крови (не своей), вряд ли сможет без чужих указаний остановить чье-то кровотечение и оказать помощь раненому.

Стать штатным колдографом "Пророка" когда-нибудь, но сойдут и "Новости" - в зависимости от того, которая из газет все же вырвется вперед. Хочет обрести душевный покой и скинуть лишний груз с плеч, чтобы перестать топить себя в работе и открыто смотреть на жизнь, но пока не осознает этого сам.

СВЯЗЬ

УЧАСТИЕ В СЮЖЕТЕ

Мыло - лучший вариант; через Уэйда и/или Брэйди

Пассивное.