Оба его лучших друга играли в сборных и еще с июля жили вне дома. Все свое время они проводили на тренировках, матчах и пресс-конференциях, зато для разнообразия попросили о помощи не друзей, а родственников: близнецы переехали к Клементине, а Джеймс остался не у дел. Пару раз в неделю он навещал госпожу Крам и личинок, но после игры в большую черепаху и сказки на ночь возвращался на Паффапод драйв, где спал не на каком-то дорогущем дизайнерском диване, а в родной кровати с чизпурфлами и отпечатком зубов предыдущего владельца на ножке. Хорошему папаше пристало побольше тосковать о детях, но новые отношения с подушкой притупили отцовский инстинкт Джеймса, он даже вспомнил о том, что Джим и Джек вообще-то носят фамилию Вульфа.
Еще он вспомнил, что вселенная не ограничивается одними Вольфрамами. Джеймс впервые за год обратил внимание на сестру, которая успела выпуститься из Хогвартса и теперь круглосуточно жонглировала жабами в преддверии ВАДИ. На агрессивно бухающего брата. На отца, вообразившего себя вросшим ногтем на ноге преступности. Посмотрел на них и плюнул, спрятался от поехавших родичей за матерью, на правах спортивного журналиста вхожей на матчи Чемпионата. Он таскался за ней вечным "плюс один", все выходные просиживал на трибунах с лимонадом и тако и глазел на метлы спортсменов. Именно этим и должен заниматься мастер в свободное от работы время.
Адок предыдущего года стал забываться, нервишки больше не шалили. Салли не могла на него нарадоваться: наконец-то выспался и перестал попадать по пальцам рубанком. Клиенты перестали жаловаться на охуевший персонал, коллеги - на запертую на время обеда подсобку, из-за двери которой доносился храп Джеймса. Теперь на обед у него был обед, а не короткий сон!
Он даже выбирался на божий свет во время перерыва. От мастерской вели две дороги - одна на Косую, другая в Лютный. По второй Джеймс старался не ходить: пусть у него и была крыша в виде дальнего кузена из лавки артефактов, который в случае чего мог покусать обидчика за жопу, он все равно ссыковал повстречать ведьму или собрание Недовольных Волшебников. Дорога на Косую не сулила таких неприятностей. По ней-то он сегодня и направился.
Жуя бутерброд, он толкался среди туристов и глазел на витрины. Его путь лежал к Потажу, вернее к подмастетью Потажа. В свое время он был ужасным младшим кузеном, а теперь решил, что пришла пора искупить грехи. Надо бы извиниться и заодно узнать, какие чары они используют, чтобы не тускнело олово. Молли должна с ним поделиться, они же родственники!
Где-то на полпути он встретил резкий поворот судьбы.
Поворот был в леопардовом и подгонял подол даме в нарядном платье.
Джеймс застыл посреди улицы и уставился в витрину модного ателье. Не каждый день в Лондоне можно встретить двухцветных девушек. Вероятность ошибки была, но невысокая. Впрочем, даже в этом случае он бы извлек профит из ситуации, пригласив ее на свидание. А что? Красавицы на дорогах не валяются. Ну разве что по субботам или пятницам.
Предполагаемая красавица на секунду обернулась, с носа Джеймса съехали очки. Со страшной силой защемило сердце, почему-то ощутимо кольнуло печень. Котлета из бутерброда выпала на булыжник, и ее тут же подхватил лохматый щенок.
Прошла минута. Щенок скулил и вгрызался в кроссовки Джеймса, а он все стоял на месте и не мог решить, то ли пойти вперед, то ли упасть назад.
На всякий случай он оглянулся, но, не обнаружив за спиной желающих поучаствовать в тесте на доверие или хотя бы безопасного матраца, выбрал первый вариант.
Откупившись от щенка остатками бутерброда, он зашагал к ателье, мучительно соображая, с чего после стольких лет молчания стоит начать. Он хотел бы рассказать ей о любви, тоске и нежности, поделиться чувствами, извиниться за проеб и предложить ускакать на единороге в закат, но вместо этого постучал по плечу и спросил:
- Привет, Теола, чёкак?

- Вижу, ты не изменилась, - он по инерции стал отступать назад и прикрылся подвернувшимся под руку перьевым веером вместо щита. - Я тоже рад тебя видеть. Очень скучал!
Самое время пожалеть о решении, принятом полминуты назад, но вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения Джеймс этого делать не стал. Наоборот, он был доволен своим выбором и едва ли не светился, как новогодняя гирлянда. Кровушка забурлила в венах, последний раз он был так взбудоражен, когда лупил метлой Робардса. Только вот тогда адреналин схлынул быстро, а Теола умела поддерживать его в тонусе.
Нормальный человек не должен так радоваться угрозе жизни, но Джеймс никогда и не был близок к нормальности. У гениев свои заскоки, ага.
- Какими судьбами, давно в Лондоне? - теперь он обходил Теолу по дуге: место для отступления назад закончилось. - Ты здесь с королевской миссией или... ради меня приехала?
Наглости у него всегда было в достатке. Сын героя, что с него возьмешь.
Дремлющая где-то на периферии рациональность деликатно откашлялась и напомнила Джеймсу, что около пяти лет назад он прокатил разгневанную женщину напротив с совместным отпуском, так что если после скорого попадания в Мунго он намеревается стрясти с нее компенсацию за ущерб здоровью, нужно загодя навести мосты со свидетелями. Он игриво взмахнул веером и скосил глаза на даму с подобранными юбками.
- Зачетные ножки! Вам очень идет этот цвет. Меня зовут Джеймс, а у вас какое имя, фамилия и адрес?
- Айседора Грэммис, - промямлила дамочка. - Ч-чемерицевая улица... Я решительно не понимаю, что здесь происходит!
- Встреча двух влюбленных сердец, Айседора! Я напишу вам, ждите сову.
Он обернулся к Теоле, прекрасной и яростной, и совершил жест глупый и пафосный. Отбросив веер в сторону, Джеймс развел руки на манер Иисуса и кивнул на грудь:
- Давай! - ведь он точно знал: женщины никогда не делают то, о чем их просят. По крайней мере Лили не делала. Джеймс искренне полагал, что многолетние наблюдения за сестрой делают его докой по части противоположного пола. - Чего ждешь? Палочка далеко, я ее вытащить не успею. Точно попадешь, куда целишься.
Еще Джеймс полагал, что жест Иисуса располагает к обнимашкам.

Как всякий уважающий себя мужчина, Джеймс заорал.
- Сука, ты меня пырнула! - ножницы попали в плечо, а ранили в самое сердечко. Он к ней с открытой душой и объятиями, а она вона как! Джеймс застонал от боли физической и душевной, причем первая значительно уступала второй по интенсивности. Тело лучше переносило предательство.
Ровно до того момента, пока он не увидел пятна собственной крови. Теоле, конечно, красный был к лицу, но его чувствительный организм не усваивал картины хардкорного содержания. Джеймса чуть не вывернуло, когда однажды на фестивале еды он встретил Роуз в томатной пасте, а сейчас-то кровь была взаправдашняя! Он отшатнулся от Теолы и, согнувшись вдвое, уставился в пол, стараясь думать о хорошем и выполняя дыхательную гимнастику. Оставалось только надеяться, что Теола не станет бить лежачего. Она же в конце концов охотница. На охоте принято загонять жертву, а не издалека бросать в нее гранату.
Кровь вытекала из раны крупными каплями. Старательно игнорируя ранение и стремительно расплывающееся пятно на рубашке, Джеймс покосился на миссис Грэммис: ее восторженный вопль ему не понравился. Чай не на собрании Общества уничтожения мужчин находится. Того и гляди, сейчас схватит сантиметр и айда его душить за компанию с подружкой. Айседора Соланас, блин.
Убедившись, что больше не рискует испачкать туфли Теолы своим внутренним миром, Джеймс не спешил выпрямляться, а вместо этого украдкой полез в карман за палочкой.
- Ага! - он принял боевую стойку и с ходу бросил в Теолу петрификусом. Ничего не произошло; взглянув на палочку, Джеймс обнаружил, что вместо нее держит долото. - Твою мать, - ничего не поделаешь, пришлось спешно капитулировать и падать на колени с поднятыми вверх руками: правая чуть ниже левой, потому что, сука, больно!
- Теолушка, - начал он вкрадчиво, - зачем же так жёстко? Давай лучше присядем где-нибудь с чаёчком, все обсудим, решим, как цивилизованные люди? Я обидел тебя, и мне очень-очень жаль, но если ты меня убьешь, у нас не будет шанса объясниться, - то же самое говорил ему Гарри, когда однажды проснулся и обнаружил свои пальцы в тостере: Джеймс тяжело принял новость о разводе родителей.

Пять минут - это в сто пятьдесят раз больше, чем он ожидал. На такой подарочек судьбы Джеймс даже не надеялся, думал, его последними словами станут "Помогите, пожар!". Мама говорила ему никогда не кричать "Помогите, убивают", даже если это правда. Особенно если это правда. Никто не хочет стать следующей жертвой маньяка, а вот уберечь от огня свое имущество стремится каждый.
Как бы то ни было, смерть отсрочилась на пять минут. За это время он мог бы успеть сочинить и прочитать автобиографичный рэп, но раз уж спешить было некуда, начал издалека:
- Знаешь ли ты, как нынче дороги билеты на крылатые корабли?
Нет, не знает. Неверная тактика: принцессам не понять проблем простолюдинов. У них в Танзании, поди, деньги под ногами валяются. Окунешься в реку поплавать с пираньями, выйдешь из воды, а у тебя между пальцев ног алмазы переливаются. И рубин в плавках застрял.
У Джеймса было ирреальное представление об Африке. Он думал, там живут Кардашьяны.
- Мне было всего шестнадцать! - он решил подъехать с другой стороны. - Меня мама не отпускала от дома дальше, чем на три мили! Даже когда я был у Роуз, мы связывались по зеркалу каждый час!
Джеймс сильно пожалел, что, во-первых, не взял с собой ничего, кроме долота и бутерброда - сейчас бы ему пригодился топорик, во-вторых, что давно перестал использовать зеркало. Так бы хоть отцу на работу звякнул, он бы прислал к нему отряд авроров.
Интересно, Теола вообще помнит, что он сын местного героя и главного военачальника? С Гарри связываться опасно! Еще попросит дернуть его за палец, ой что будет.
- Брось, Теола, ты же понимаешь, что это была глупая невыполнимая мечта. Мы были молоды и самонадеянны, но реальность не стала подстраиваться под нас. Я даже не мог сказать родителям, что ты принцесса! Они думали, Блейз пасет овец! И что я хочу бросить школу и стать пастушком! Что ты на меня-то взъелась? Я пытался их переубедить! Если кого и винить, то жестокий несправедливый мир, в котором голос несовершеннолетних волшебников ничего не значит!
Оставалось надеяться, что однажды ночью она не влезет в окно Гриммо 12 и не перережет всю его семью.

По крайней мере он попытался.
Ну да, отговорка получилась не больно-то оригинальная, обоснуй прихрамывал на восемь ног, обман раскусила бы даже первокурсница, что уж говорить о танзанийской принцессе, которая еженедельно по вторникам и четвергам развлекалась в пыточной. А может и не развлекалась, в подробности царской жизни его не посвящали, но если бы Джеймс был принцессой, он бы только пятки врагам и щекотал. Они бы у него военные тайны в первые пять минут раскрывали, хохоча и держась за животик.
Заклинание немоты Джеймс ненавидел всей душой. Только оно могло заставить его заткнуться. Добровольно закрывать рот и прекращать всех вокруг критиковать или поучать он никогда не соглашался, так что его родственники и немногочисленные друзья часто прибегали к магии. В семь лет Джеймсу пришлось выучить фразу "Мам, ну расколдуй!" на языке жестов. После одиннадцати он научился снимать с себя чары самостоятельно, но ведь сейчас у него с собой было только, сука, долото!
Язык жестов он уже не помнил. Джеймс расчехлил тяжелую артиллерию - состроил Теоле щенячие глазки. А она после этого еще и ножницы к горлу приставила! Неужели собак не любит?
Удар по носу ознаменовал начало нового акта.
Опечаленные девушки были его ахиллесовой пятой. Джеймс был циничным куском эгоиста, но при умелой манипуляции на его чувствах можно было сыграть, как на банджо. Или неумелой манипуляции. Или просто понурив голову, но этот вариант срабатывал только с дамочками. С Теолой - особенно хорошо, потому что она была воплощением силы, реинкарнацией богини охоты и войны. Вы когда-нибудь видели, чтобы богиня охоты и войны обнимала себя руками и отворачивалась в сторону? Видимо, он и правда всерьез ей досадил. Предположить, что он не просто ей досадил, а сделал кое-что посерьезнее, Джеймс не осмеливался даже в мыслях.
Но Теола не знала жалости! То, в чем он боялся себе признаться, она озвучила прямым текстом!
"Я дерьмо, - подумал он, - я дерьмовое дерьмо, сделанное из дерьма. Царь Мидас все, к чему прикасался, превращал в золото, а я в дерьмо. Царь Дерьмас. Неужели опять все проебал?"
Но если Джеймс где-то и проебывался, он сразу шел и все исправлял. Профессиональная деформация. Нельзя чинить метлы и при этом разъебывать чью-то жизнь. Нет, ремонт - это не просто ремесло, это философия.
Он опустил затекшие руки, исключительно благодаря силеницо подавил вопль от боли в правом плече и встал с колен. Умные люди не советуют подходить к охотникам со спины, так что Джеймс подошел сбоку. Теола повела плечом, когда он коснулся его, но Джеймса это не остановило, он даже не присел, чтобы увернуться от возможного выпада ножниц. В конце концов она его уже порезала, какая разница, что дальше, ему все равно нужно в Мунго.
Осторожно обняв ее сзади, Джеймс целомудренно поцеловал принцессу в шею.

Странно обнимать девушку, похожую на нож. Плоть и кровь вместо стали, вот это сюрприз.
Говорить он был любитель, но не чтобы мастак. Скорее всего, с немотой по жизни Джеймс избежал бы множества проблем. Он даже пожалел, что ему вернули голос - события вроде бы неплохо развивались, а сейчас он возьмет и все испортит. Он, конечно, мог бы подобрать нужные слова, подстелить соломки, но Теола не этого требовала: макароны пришлись ей не по вкусу, теперь правду подавай. А она, между прочим, и на вид, и на вкус тоже была не ахти. Лучше бы Теола приняла первое блюдо и не возмущалась, разборчивость еще никого до добра не доводила. Ему так бабушка говорила, когда он отказывался есть брокколи.
Как говорится, устами Молли глаголет истина.
Джеймс вздохнул и начал излагать ход мыслей шестнадцатилетнего себя:
- Ты меня воцерквила. Из-за тебя я стал язычником, Теола. Я еще тогда понимал, что это не совсем нормально - поклоняться девушке, как божеству, - Дурсль так никогда не делал, да и остальные мои знакомые этим не страдали, но что сделаешь, если ты действительно богоподобна. Я серьезно. Звучит как бред фанатика, но я не встречал людей, похожих на тебя. И никогда бы не подумал, что встречу в чопорной частной школе. Ты так сильно отличалась от нас, англичан. Дикая, величественная и прекрасная. Сначала я и вообразить не мог большего счастья, чем остаться с тобой наедине, находиться рядом все доступное время. Но твоя личность так масштабна. Королевская кровь не просто течет по твои венам, она определяет тебя. Ты не раскрывала свою тайну, но о ней нетрудно было догадаться. Я не встречал других монархов, возможно, вы все такие. Но ты, конкретно ты, ты поразительна. А я был просто мальчишкой. Я даже не знал, что из себя представляю. Каким человеком стану. Все, что я знал - это как ускорить метлу и надрать слизеринской команде зад. Явно недостаточно для равного партнерства.
Тогда, пять лет, назад, в его поступке было больше малодушия, чем он готов был признать сейчас. По крайней мере он говорил искренне, пусть и излагал версию, слегка искаженную призмой прошедших лет.
- Я не написал тебе, потому что не знал, как об этом сказать. Даже сейчас оправдания звучат жалко, тогда все было еще хуже. Если бы ты получила письмо подобного содержания, ты бы разочаровалась. А так только разозлилась. Злость - твое естественное состояние, ничего сверхъестественного.
Он должен был отпустить ее. Не для него эта роза цвела. Право на обнимашки с принцессами еще нужно заслужить, а он уж точно не значится в списках героев. Но Джеймс не отнял рук от ее талии. Она сама их сбросит, когда вконец раздраконится, а пока он продолжит ее обнимать.
- Я не был готов. Я думал, что мне все по зубам, но я ошибался.

Не очень-то это было любезно с ее стороны! Лучше бы второй раз пырнула, в самом деле.
Джеймс вытер ножницы о свою рубашку и внезапно почувствовал, как много вытекло из него сил. В прямом смысле - вот они все, в алом пятне на джинсовой ткани. Теола ушла, а вместе с ней и необходимость держаться. Он сполз по стеночке и пристроился на полу.
Больше всего его интересовало, куда делся весь персонал ателье. Вряд ли Теола здесь за швею. Он попытался припомнить какие-нибудь новости о том, что ее бабуля выкупила заведение на Косой аллее, но не сдюжил. Джеймс не мог даже сказать, когда в последний раз держал в руках газету или обсуждал что-то кроме сортов древесины или детской присыпки. Его последней надеждой была миссис Грэммис.
- Айседора, почему эта девушка занимается вашим платьем?
Миссис Грэммис, глядевшая на него, словно на героя кино, вскинула брови:
- Потому что она лучшая в своем деле, конечно! Только Теола меня понимает! Мадам Малкин, это сварливая карга, ей в подметки не годится! Однажды я заказала у нее эффектную шляпу, а она вшила в ленту гусиное перо. Какова мерзавка, знает же, что у меня на птицу аллергия!
- Выходит, Теола всем здесь заправляет?
- Теола? Нет, что за глупости! За главного здесь Тэффи! Мой школьный приятель, еще на старших курсах сшил мне платье на выпускной, но у него слишком фривольные фасоны. Нет, это не для меня, я приличная женщина! Замужем и с тремя детьми...
Она продолжила вещать о своей семье и выводке шпицев, но Джеймс ее больше не слушал.
Принцесса Теола была далека от престола. Что это - английские каникулы с переодеванием в простолюдинку или сказка о Золушке, которая после бала возвращается к чечевице, Джеймс не знал, но понимал одно: теперь они с ней заодно. Работники малого бизнеса, представители одной касты. Целыми днями улыбаются несмышленым клиентам и орудуют иглой и стамеской. Они вновь стояли на одной ступеньке. Тогда - школьники, теперь - обслуживающий персонал. Даже если для нее это было временно, Джеймс рисковал с размаху сигануть в ту же воду во второй раз. Он уже не прежний мальчишка, а она не та принцесса. Возможно, у них есть шанс.
Взгляд возвратившейся в зал Теолы, разом опустивший температуру в ателье градусов на пять, его не смутил. Джеймс вскочил с места, сделал пару быстрых шагов - организм уже предчувствовал пиздец и сам пытался от него убежать, но достигнуть цели ему было не суждено: на полпути в глазах потемнело, и он сложился на пол. Для продолжения разговора в Джеймсе было недостаточно крови.

Сначала ты стоишь, а потом вот так вот резко - брык! - и уже лежишь. Хорошо хоть не лицом в пол. Хотя щи все равно пострадали: Теола как будто не в сознание его возвращала, а мясо отбивала.
Джеймс уставился на нее взглядом бешеного енота. Он еще толком не понял, как оказался в таком положении, а она уже успела от него что-то потребовать.
- Ааааай! - он отшатнулся от руки Теолы. Совсем ёкнулась, она бы еще палец в рану засунула. Это такой намек на то, что его ждет, если он сейчас же не извинится? Что, правда засунет палец и провернет? Надо срочно собираться с силами. - Простименя, янехотел! - выпалил он на одном дыхании. Затем посмотрел на ее лицо и понял, что этого недостаточно. - Спасовал перед твоим великолепием. Поступил, как трус, обманул тебя в лучших чувствах. Я все осознаю, - Джеймс закивал в подверждение: он и правда осознавал, что смерть близка. - Мне так жаль. Если бы у меня была возможность все исправить, я бы поступил по-другому.
На самом деле нет. Если бы ему прямо сейчас вложили в руку маховик и отправили на пять лет в прошлое, он бы точно так же слился без предупреждения. Он не шутил, когда говорил о грандиозном масштабе королевской личности. В такой близости к Солнцу Джеймс был планетой-малюткой без перспектив развития. Знай летай по орбите и лечи ожоги от прямых солнечных лучей. Если бы в то лето он предпочел Лондону Танзанию, у него бы не было ничего: ни дрянной работы, ни съемной халупы, ни чужих детей. Только личный слон. Но чего стоит личный слон, если ты не заработал на него сам, а всего лишь получил в подарок на свадьбу?
К тому же если бы он прямо заявил Теоле о расставании, она бы его убила. Заколола бы ассегаем, если бы все еще находилась в Британии, или прислала бы сову с ядовитым порошком с другого континента. С нее станется! А так он хотя бы отделался малой кровью.
К слову о крови.
- Я рад, что мы все выяснили, но, знаешь, у меня такое чувство, что мне недолго осталось. Я в субботу хочу сводить одну красотку на ужин, она расстроится, если я не приду. Ты не могла бы... тебя не затруднит аппарировать со мной в Мунго? И поужинать со мной в субботу?
Он постарался состроить обаятельную рожу, но это сложно, когда так, сука, больно!