Тренировочный зал утром буквально окутывал спокойствием и невнятным эхом, затерявшимся в расширяющих пространство чарах. Тасгалл неторопливо прошелся по длинному помещению с бесконечно высокими потолками, прислушиваясь к причудам акустики, и возвел полосу препятствий для очередного занятия - последнего в этом календарном году.

Сама комната ничуть не изменилась за годы. Он хорошо помнил, как пришел сюда впервые и тут же отпустил позорную шутку о том, что «она больше внутри, чем снаружи». Позорной шутка стала только потому, что никто из присутствующих на тот момент не смог по достоинству оценить отсылку. А жаль. Это могло бы стать началом замечательной дружбы.

По мнению Тасгалла, поступающие в Академию мельчали с каждым годом. Но он хорошо помнил, что его наставники в свое время считали абсолютно так же, а мир все еще стоял на том месте, где поставили, и даже делал попытки вертеться. Значит, в этом уравнении изначально наличествовала критическая ошибка, которая, как правило, могла находиться только в одном месте - в головах.

«И все-таки это своего рода карма, - размышлял Селькирк на досуге, когда в очередной раз переступал порог учебного заведения в преподавательских целях. - Я тоже считал некоторых наставников моральными уродами. И я уверен, что теперь я занимаю абсолютно ту же нишу, что и они когда-то.»

Быть моральным уродом для студентов - это полбеды. Хуже, когда это мешает им воспринимать то, что ты пытаешься вдолбить в их не всегда податливые головы. В аврорат идут люди с характером. А люди с характером часто имеют мнения перпендикулярные мнениям других людей с характером. Аврорская Академия работала эдакой призмой, преломляющей все нестыковки и помогающей решить такой затейливый - характерный - кубик Рубика.

- Давайте без размусоливаний, начинаем. Вы и так прекрасно знаете, что делать.

Занятие шло своим чередом. Даже слишком своим, учитывая, что Селькирк на их месте мог уже два раза обежать дистанцию и разлечься на финише, поплевывая в потолок. Он надеялся, что перед зимними каникулами детишки будут поактивнее, но маячившее где-то там впереди Рождество здорово расхолаживало.

Расхолаживало не только их, если подумать. Будь это ноябрь или апрель, он бы прогнал всю группу еще как минимум один круг. Ничего, он им покажет, где клешнеподы зимуют. На практических занятиях продвинутого курса дуэльной магии.

- Все, надоели вы мне, - сказал Тасгалл к облегчению его услышавших. Что взять с первогодков? - Давайте, заканчивайте! Марш отмываться и далее по праздно-праздничному плану, что бы вы там ни делали.

Он потер небритый подбородок, неодобрительно глядя на группу запыхавшихся студентов. Ничего, он еще сделает из них людей…

И кстати об этом.

- Робардс. Останься.

Тасгалл даже сделал вид, что задумался.

- Было бы недурно, но… - он слегка поморщился и покачал головой. - Мне не нравится мотив. Давай-ка другой.

Он повел палочкой, видоизменяя маршрут.

Как правило, у Селькирка не было привычки прикапываться. Как правило. Он слишком хорошо в свое время запомнил, каково это, когда каждое твое действие подвергают жесткой критике. Вот каждое второе - это другое дело, это почти что принцип всея Академии, ведь растения же прекрасно себя чувствуют, если их сдабривать хорошей порцией навоза, так почему бы не проделывать со студентами такой же проверенный временем трюк?

Так вот, Лайонел Робардс был исключением из всех правил о снисходительном отношении к братьям меньшим. Он вызывал у Селькирка чувства сродни ментальной изжоге: назойливые и не подлежащие игнорированию. До Лайонела он никогда не мог похвастаться профессиональным чистоплюйством, но когда на долг службы настолько показательно клали, стерпеть подобное было предприятием выше его моральных сил. Настолько выше, что он даже и пробовать не стал бы.

Тасгалл знал многих Робардсов лично, от двоюродного дедушки Нела до его отца, который когда-то в свою очередь стал ему наставником, а затем и другом. Селькирк был многим обязан Галахаду, и свой долг согласился бы вернуть в любой момент и в любом виде. И то, что мнил из себя Лайонел, воспринималось им почти как личное оскорбление. Даром что позорил он совсем другую фамилию.

- Ты же хотел продемонстрировать свои феноменальные способности к прохождению маршрута. Хочешь покрасоваться - красуйся один, без группы.

Если мелкий пиздюк Робардс считал, что его наставники слепые, то что ж. Умел ошибиться, умей и правиться.

- Я весь внимание, - Тасгалл не ухмылялся, но выражение его лица было сродни издевке, показать которую можно только искренней честностью. - Заодно ты мне расскажешь основные принципы работы аврора в поле.

А затем еще что-нибудь интересное. Формально занятие не закончилось. Это была исключительно его добрая воля отпустить стайку первокурсников по домам, праздно проводить время в ожидании рождественского гуся (или что там у них принято ставить на стол). Так что официальная жалоба исключалась.

- Начинай.