Это было отличное лето в доме Дурслей, где Джеймс фактически жил и все свободное время проводил в компании Дарлы и нинтендо. Он окончил третий курс с образцовым табелем, получил за старания велосипед, в следующем году всерьез намеревался пробиться в квиддичную команду и завоевать признание не только группы гриффиндорских ботанов, но и всех хогварских чикуль, которые тащились по спортсменам, как удавы по пенопласту, а пока что просто отдыхал, жевал пироги Эсме, подбрасывал Дурслям в кровати подушки-пердушки и отстаивал право водить по игре старшего супер-брата Марио - его усы нравились Джеймсу больше. На Гриммо он появлялся не так часто, в основном для того, чтобы сменить грязные носки. Уинстона он любил, но не настолько, чтобы занимать у него кишащую чизпурфлами одежду. А у Вернона был слишком скучный гардероб. Хочешь не хочешь, приходилось заглядывать к маменьке.
Джинни была женщиной понимающей и после одного щипка за щечку отпускала Джеймса восвояси, но вот Гарри... Гарри с сыновьями обращался, как с заложниками. Бывало, выйдет из кухни с кружкой кофе и в домашних тапочках, потреплет Джеймса по голове, поинтересуется здоровьем Дадлика, а потом как заведет шарманку про войну и айда пять часов полоскать ему мозг старыми байками. А как надоест чихвостить Волдеморта и Пожирателей, плавно перейдет на аврорат и борьбу невидимого фронта. Джеймс от души жалел всех журналистов, которым доводилось интервьюировать Гарри, но они хотя бы получали за это деньги, а он что? Он просто йогурт в кладовой хотел взять! Так что по Гриммо Джеймс передвигался на цыпочках. Осторожно закрывал за собой входную дверь, дул к шкафу, переодевался быстрее, чем студент Аврорской академии, забивал рюкзак носками, скатывался вниз по лестнице и бегом преодолевал следующие два квартала. Джеймс очень жалел, что еще не умел аппарировать.
Если бы он умел аппарировать, сегодня отец не сцапал бы его у уборной. Джеймс был слаб и пошел на поводу у организма, а Гарри не знал пощады. Едва дождавшись за дверью, отец затащил его на кухню, плеснул чайку и поделился всеми новостями за лето. Через три часа Джеймс чувствовал себя черносливом. Его мозг сморщился до размера сливовой косточки. Он даже не пытался запомнить имена папиных коллег и погоняла стукачков из Лютного, их было слишком много для одного четырнадцатилетнего пацана. Даже в книгах рун содержится больше смысла. Даже мануалы на гобледуке на более простом уровне понимания.
- Пап, ну можно я уже пойду, Эсме обидится, если к ужину опоздаю, - Джеймс дошел до той степени отчаяния, когда уже не зазорно молить о милости на коленях. Он всерьез намеревался сползли со стула на пол в случае отказа.
Гарри рассеянно поскреб щетину и ответил, что да, можно, но напоследок нужно выполнить для него поручение. Предвкушение скорой свободы затуманило Джеймсу голову и он согласился, не глядя.
Если бы он знал, что для этого придется тащиться на Паффапод драйв, возможно, просто вышел бы из дома в окно. Делать ему больше нечего, только нянчиться с Тедди Люпиным. Вытирать нос и дуть на коленки он был согласен одной Лили, все остальные были для этого недостаточно клевыми. И вообще, Тедди старше на шесть лет, у него даже женщина есть, кто здесь должен о ком заботиться?
В шесть часов вечера Джеймс стоял перед дверью квартиры Тедди и Виктуар и колотил в нее носком ботинка.
- Тееед, мне нужна твоя помощь, - отец велел внедриться к нему под прикрытием, надавить на жалость, втереться в доверие и расколоть, как трухлявый орешек, но, уже выкрикнув реплику о помощи, Джеймс задумался о том, с чем бы Тедди действительно мог бы ему помочь, и почувствовал подступающую панику - Люпин ни в чем не был компетентнее, чем он. - Это... деликатный вопрос, я не могу озвучивать его твоим соседям. Впусти меня! - а там он что-нибудь придумает.

Тедди был похож на старую мочалку.
"До чего людей доводит семейная жизнь", - подумал Джеймс. Ему было всего четырнадцать, а он уже осознал себя закоренелым холостяком и дал обет безбрачия. Тратить силы на любовь вместо науки - ну и глупость.
- Плохо выглядишь, - огорошил он Тедди.
Протиснувшись мимо него бочком, Джеймс задрал голову к этой печальной каланче и захлопнул дверь, давая понять, что им предстоит серьезный разговор. Не то чтобы это было правдой, просто у Джеймса с детства остался рефлекс - при любой удобной возможности он запугивал Люпина.
- В этом Виктуар виновата?
Джеймс считал, что все беды от женщин.
Сестре, маме, бабушке и Веронике он в этом не признавался. Джеймс никогда не жаловался на инстинкт самосохранения.
Пока Тедди размышлял над его вопросом, Джеймс ткнул его пальцем в живот. Отстойная шутка, конечно, но что поделать - рефлекс.
- Я давно хотел попросить тебя о помощи, - продолжил он, двинувшись вглубь квартиры. - Все ждал, когда же ты придешь к отцу, как ты обычно делаешь по вторникам, четвергам и воскресеньям. Но ты давненько к нему не заглядывал. Интересно, почему?
Джеймс обернулся к Тедди и сдул с ладони пыль, которую собрал по пути в гостиную.
Грязь в доме Люпина была так же неуместна, как мозги в голове Альбуса. Это было подозрительно.
- Ты заболел? Уже ставил себе банки? Хочешь я поставлю? - в руках Джеймса щелкнула зажигалка, а в глазах загорелся маньячный огонек. - Я могу тебя быстро вылечить!

Слегка обескураженный нежеланием Тедди стать жертвой медицинских экспериментов, Джеймс спрятал зажигалку в карман. На вопрос о том, откуда она взялась, он многозначительно промолчал. Если повезет, Тедди подумает, что он курит. Если не повезет, и он догадается о настоящих причинах, следующие двадцать лет Джеймсу придется провести в Мунго. По сравнению с этим лещи от отца казались неплохой перспективой.
- Если простудишься, имей в виду. Я всегда рядом. Кроме десяти месяцев в году, когда я в Хогвартсе. Но в остальное время всегда готов прийти к тебе на помощь, приготовить бульон, подоткнуть плед, поставить банки... Ну ты знаешь.
Вряд ли Тедди об этом знал: в их семье Джеймс считался человеком, которой скорее добьет лежачего, чем поможет ему подняться на ноги. Не то чтобы он был злобным психопатом, просто вращался по своей орбите и не замечал летающий вокруг космический мусор.
Таков удел всех гениев.
Джеймс посреди комнаты скинул кеды, явив миру несвежие носки и игриво выглядывающий из дырки палец, и плюхнулся на диван.
Тем временем Тедди предпринял попытку увильнуть от допроса. "Ладненько", - подумал Джеймс и начал сочинять изощренную пытку.
- Я буду черный с лимоном и тремя ложками сахара, - пользуясь освободившимся местом, он растянулся на животе, положил подбородок на руки и уставился на Тедди снизу вверх. - Тут такое дело... Есть у меня одна однокурсница. Раньше была обычной девчонкой, носила брекеты, стремные хвостики, задротила с нами трансфигурацию, но в этом году то ли зелье какое-то выпила, то ли фею-крестную нашла... Короче, выросла на шесть дюймов и не только в высоту, если ты понимаешь, о чем я. Она как оживший персонаж манги сейчас. Пацаны говорят, что надо перестать с ней общаться, потому что красивые девушки несут деструктив, но я с ними не согласен. Хочу с ней замутить.
Джеймс извернулся и почесал себя за пятку. Пусть Тедди минуточку побудет в блаженном неведении и понадеется, что ему всего лишь придется ответить на извечный вопрос о том, кто важнее - братюни или девчули. Так эффект будет внушительнее.
- Ну в общем... - он еще чутка помялся, как и пристало в подобных ситуациях. - Мужчина должен быть ответственным, так что расскажи мне о контрацепции. А то я ничего не знаю. Но детей мне как-то не хочется. Они мерзкие, никогда не заведу спиногрызов.