Джеймс всегда любил припиздеть, так что прошаренные друзья его слова привыкли делить на два. С этим он мог мириться: если твои истории воспринимают как полуправду, у тебя все равно остается возможность перетянуть скептиков на свою сторону. Всего-то и нужно, что немного упорства и красноречия.
И того, и другого у Джеймса было в достатке. Мечтая о хвосте и четырех лапах, он втайне подозревал, что его анимагической формой окажется баран - так часто ему приходилось таранить головой закрытые ворота. Красноречие перешло к нему по наследству от деда, еще в школьные времена толкавшего речи с броневичка; при желании Джеймс-младший мог бы поднять в Хогвартсе революцию.
Однако в их компании был человек, на которого его таланты не производили впечатления. Звали его Фрея Эллерби.
Для Джеймса ее имя звучало, как зубная боль.
А все потому, что Фрея делила его слова на ноль.
Утром они все сидели за гриффиндорским столом и внимали россказням Поттера. Джеймс пересказывал услышанную от отца историю о скрытом в подземельях бассейне. Гарри божился, что в школе и сам плавал там брассом. О русалках, исполняющих синхронные танцы, он не упоминал, но нужно же было как-то заинтересовать Уинстона. История была на 90% правдивая; приятели слушали Джеймса так внимательно, что у них из ртов падала каша.
Изо рта у Фреи выпало только оскорбление.
- Да ты гонишь! - заявила она, и Джеймс подавился от возмущения.
- После занятий мы найдем его, и ты убедишься во всем сама! - ответил он после того, как Вернон завершил прием Геймлиха.
После занятий оказалось, что других желающих соваться в слизеринские подземелья, кроме них, не было.
Джеймс от души пожелал Веронике, сославшейся на важную тренировку, навернуться с метлы и взял Фрею под локоть.
- Это чтобы тебе не было страшно, - объяснил он, хотя не по себе тут было скорее ему.
Джеймс зажег на палочке люмос и шагнул вглубь подземелий.
Освещенные тусклым светом стены выглядели недружелюбно. Казалось, из-за угла вот-вот выползет инфернал или хотя бы акромантул. Джеймс начинал понимать, почему слизеринцы исторически вели себя, как задницы: десять месяцев в году существуя в таких непотребных условиях, трудно остаться няшечкой. То же самое с русскими, живущими в снегу и где-то там, в сугробах, утрачивающими чувство юмора и умение улыбаться. Впрочем, в русских жизнь поддерживала водка. Интересно, чем бы обернулась для Слизерина большая попойка?
Дружит ли он с Вероникой, потому что в ее жилах течет перцовка?
Слишком глубокие философские вопросы для сегодняшнего вечера. Сейчас им с Фреей стоит сосредоточиться на выживании, а не размышлять на отвлеченные темы.
Однако в случае с Джеймсом не размышлять на отвлеченные темы было невозможно. Мысли сменялись в его голове со скоростью слайдов в одержимом демонами проекторе, присутствующем в любом уважающем себя хорроре, говорить по теме или молчать дольше одной минуты у него никогда не получалось.
- Слушай, у тебя остался прошлогодний конспект по Истории магии? Мистер Бинс невыносим, я не могу за ним записывать. На его лекциях мой мозг плачет и ничего не воспринимает.
Это тоже была полуправда: мозг Джеймса действительно ничего не воспринимал, но только потому, что на занятиях Бинса вместо того, чтобы слушать, он играл с Итаном в "морской бой".