День начинался солнечно.
Санджей проснулся в шестом часу с непривычной лёгкостью, полный сил и предвкушения. Пробуждался он в основном за пару минут до будильника, но всё же тремя часами позже, чем показывали теперь тонкие стрелки.
Уснуть обратно не получалось, изучать потолок было скучно, а тело, переполненное энергией, требовало приключений. Или хотя бы разминки.
— Почти «Вино из одуванчиков», — негромко сказал он сам себе, походя к окну. Ручка плавно съехала вниз, заставляя механизм изменить своё положение.
Санджей распахнул окно, подставляя лицо тёплому ветру. По его лицу медленно расползалась улыбка, ладони легли на гладкий подоконник, и казалось, будто он чувствует поверхность каждой [даже самой маленькой] линией из тех, что хаотичной и судьбоносной сеткой расчерчивают руки люди.
Двадцать минут спустя он почти выбежал из дома и юркнул в сарай за старым велосипедом, который некогда принадлежал Сонни, а теперь был заброшен. Беглый осмотр показал, что велосипед в приличном состоянии, нужно было только подкачать колёса.
Утренний Лондон был самым прекрасным городом на свете, во всяком случае, Санджей думал так, и город отвечал ему взаимностью: ласковыми лучами солнца, ровной дорогой, спокойными редкими прохожими. Около восьми он купил мороженое в уличном киоске, обычный маггловский рожок, в котором не было и не могло быть безумных магических добавок, но и оно показалось юноше самым потрясающим в его жизни.
Та книга из [несуществующего] собрания сочинений его жизни, что была о Хогвартсе, закрылась. Он ждал этого с почти суеверным ужасом, потому что не знал, как сможет дышать в полную силу в каких-нибудь других стенах, а теперь — вот! Был совершенно счастлив, как будто не было прощания. Может, он просто не верил до конца, что в грядущем сентябре не вернётся, а может, просто переоценил свою привязанность — кто знает.
Почувствовав усталость, он вернулся домой, отправил на место велосипед, заглянул в душ, чтобы смыть с себя пыль и пот, переоделся, ограбил кухню на две порции хлопьев с молоком, затем, подумав, уничтожил пару бутербродов, и только после этого счёл себя сытым.
Вступительные экзамены в Школу Целителей ему только предстояли, так что заняться было особенно нечем. Может быть, не зря он о Хогвартсе подумал. Только что он там забыл?
Внятно ответить себе на этот вопрос он не успел.
Трансгрессировать, не сосредоточившись, было не очень умно и не очень безопасно. Санджей думал, что однажды это выйдет ему боком, но пока не выходило, и весомого повода изменить привычку делать прежде, чем думать, не было.
Путь его лежал в Хосмид, потому что — а куда ещё?
Он шёл неторопливо, без особой цели. Ему встречались волшебники, так или иначе знакомые, добродушные собаки и разномастные объявления, часть из которых была о работе — одни искали сотрудников, другие предлагали свои услуги. Особенно ему запомнилась чёрно-белая листовка: «Дрессировщик и психолог для магических существ. Работаю без применения магии (я сквиб!), людей и разумных существ не приводить». Над аккуратным текстом, в той части, что про «не приводить», красовалась почти хулиганского вида приписка: «ОСОБЕННО ДЕТЕЙ!».
Саммерби рассмеялся и сорвал одну маленьких бумажек с контактами. Воспитывать ему было некого, просто хотел оставить на память.
Из-за поворота вынырнуло кафе мадам Паддифут, и Саммерби, не задумываясь, толкнул входную дверь. Никакой особенной цели у него не было.
— Доброе утро, Агнес, — улыбнулся он, широкими шагами проходя к стойке, — потрясающе выглядишь.
Он привык к мадам Паддифут ещё ребёнком, поскольку они неплохо общались с Падмой и периодически пили вместе чай, чередуя дома. Комплимент был совершенно искренним и случился самостоятельно, практически без его, Санджея, участия.
Посетителей было двое, что, с оглядкой на ранний час, не удивляло.
Рассыпчатого вида старик сидел у окна и очень сосредоточенно разделывался с кусочком торта. Каждый раз, когда старик собирался сделать глоток какой-то жидкости насыщенного фиолетового цвета, он аккуратно откладывал ложечку на салфетку, слегка отодвигал тарелку, затем двигал к себе стакан, смаковал глоток, отставлял стакан, возвращал тарелку и вооружался ложкой.
Ещё была девушка неопределённого возраста. Деревня всё-таки была магическая, так что гипотетической девушке могло быть как шестнадцать лет, так и сорок три. Она читала книгу, неторопливо потягивая кофе через трубочку.
— Давно тебя не видел. Как ты?
Сам по себе вопрос был довольно глупым, но щенячье дружелюбие, которое излучал Санджей, этот эффект сглаживало и даже почти сводило на нет.

Не то чтобы Санджей сомневался в тёплом приёме, и всё же получить явно доброжелательную улыбку было приятно. Он засмеялся в ответ на слова о лести — да нет, вообще-то, не льстил, он же не сравнивал Агнес со школьницей, правда? Просто заметил…
Ой, хватит, зануда.
Заметил и заметил, молодец, возьми печеньку, возвращайся к своему разговору.
Женщина изобразила слегка безнадёжно-летательные движения блокнотом, в ответ на что Саммерби только усмехнулся. Он хорошо представлял себе, как легко можно утонуть в цифрах. Бывало, он по мелочи помогал отцу, пока тот не освоился в лавке с игрушками. Так и сидели двумя туканами, один постарше, другой помладше, и одинаково ничего не понимали.
Санджею казалось, что он понимать ничего так и не начал, в отличие от отца, но лавку на него всё же пару раз оставляли, и он даже умудрился ничего не наворотить. Это было личным рекордом.
— Говорят? — Улыбка, до того скользившая по губам Санджея, предательски дрогнула. Ответить он толком не успел, что и, конечно, к лучшему, потому что ничего хорошего с ходу он бы не сказал.
— Конечно, иди. Кстати, а клиентов разве не полагается называть «гостями»? Или ты превыше этих всё-равно-не-работающих уловок маркетологов?
Сказал беззаботно и беззлобно, даже почти машинально. Где-то что-то такое слышал, вот и вылетело сейчас. Наверно, некстати. Пока Агнес общалась с условной девушкой, Санджей забрался на табурет у барной стойки и от нечего делать принялся листать блокнот. Подумал, что мадам Паддифут не обидится.
Блокнот она вела…
Уф, Мерлин Великий, как она вела блокнот!
Записи были аккуратными, но ничерта в них понятно не было. Это читается по вертикали или по горизонтали? А это ещё куда, чёрт возьми, относится? Как эти суммы между собой считать?
Безусловно, у Агнес была своя система, но Санджею она пока что не давалась.
В какой-то момент ему так нестерпимо захотелось самому подобрать шифр, что он слегка увлёкся. А именно — вероломно выдрал из блокнота чистый лист откуда-то с тыла и принялся перечерчивать страницу на свой лад. Так, чтобы всё было логично, чётко и объяснимо для такого идиота, как он.
— О, ты вернулась? — Наконец, подняв голову, он заметил, что заполнил добрую треть листа, не очень добрую треть только расчертил, а совсем злую оставил пустой. — Извини, я покусился на твой блокнот… хотя вроде бы не голодный. А вот от чашки горячего шоколада в твоём божественном исполнении совсем бы не отказался.
Говоря это, он имел вид нашкодившего кота, который долго и упорно мурчит, стремясь отвлечь человека, в чьих руках власть и тапок, от котячьих своих проделок.
Вообще-то он даже не подхалимничал. Горячий шоколад Агнес делала бесподобно.
— Каждый раз наблюдаю, и всё никак не могу понять, почему у меня так не выходит, как у тебя… Сколько раз уже пробовал. Не дано просто, наверное, — неосознанно повёл плечом, устраиваясь на стуле удобнее. — Ты спросила про школу целителей. Мать, поди, нажаловалась? Она всё укоряет, что я зарываю в землю свой актёрский талант.
Саммерби не удержался и фыркнул, на короткий миг напомнив себе лошадку. Не хватало только попонки и уздечки, а травинку в зубы можно было украсть с любого зелёного островка поблизости.
— Можно подумать, что я — звезда от рождения, а те ребята, которые на износ трудятся в ВАДИ, просто вина заглянули выпить и вообще мне не конкуренты. Вздор какой-то. Это у неё больная тема.
К себе прислушался, поморщился, выдохнул.
— У меня тоже, наверное. Извини.
Когда смотришь, как делом занимается мастер, невольно глаз отвести не можешь. Санджей и не мог. Просто любовался отточенными движениями женщины, которая знала толк в своём деле.
— Короче, да, собираюсь. Не уверен, что буду делать со своей жизнью дальше. И вроде бы как шёл к этому долго. Ну, там, зубрил всякое, занимался много. Вроде бы как жизни хотел спасать. Не знаю. Наверное, никуда это из меня не делось, но прямо сейчас я хочу лета и чего-нибудь нового. Такого, знаешь… чтобы с ног на голову мир перевернулся. Видел сегодня кучу листовок насчёт работы, подумал, что пора, вообще-то, сколько у родителей на шее можно сидеть. Вот ты бы взяла меня в помощники, например?
Спросил так… с улыбкой задумчивой. Скорее теоретически, чем всерьёз.