Пока постов за Роуз нет, как появится — заменю!
Если бы для того, чтобы хорошо танцевать, достаточно было иметь внутренний огонь, Забини была бы звездой танцпола. Неистовая во всем,  от проявления чувств к ближним до поедания бубликов на ночь, она была способна и польку превратить в драматический спектакль с убийствами. Эниола была готова устроить такое шоу, когда декан объявил ей о том, что за злостное и неоднократное нарушение отбоя и правил техники безопасности она приговаривается к участию в рождественском шоу талантов.
На самом деле, талантов у Нии было хоть отбавляй, очень одаренная девица выросла, но только вот ни один из них не удалось бы продемонстрировать на сцене в рамках стандартного школьного бала, так что ей было четко сказано — без экстравагантности, жертвоприношений и некромантии. Эниола потупилась и мысленно зарыдала — в отличие от детишек аристократов старого образца, которых начинали обучать танцам, пению и игре на арфе/скрипочке/рояле еще до того, как у них зубы прорежутся, ни маман, ни бабуля к искусствам ее не принуждали. Бабушка Забини, впрочем, частенько проводила в доме приемы для богемы разной степени талантливости, от них Ния научилась разве что мундштук курить и запивать шампанское водкой. Опять же, умения может и интересные, но на сцене будут выглядеть блекло. Саксофон же неделю назад пал жертвой ненависти соседок Нии по комнате — даже хиленькие барышни, разбуди их джазом в пять утра, способны превратить музыкальный инструмент в кучку меди. Так что, пока в Забини-мэнор был отправлен запрос на новый саксофон,  Забини решила, что пришло время призвать на помощь друзей — должны же они в кои-то веки на что-то сгодиться.
Пестрым ураганом ворвавшись в гостиную факультета, она сразу же села на хвост Валенсии и всем видом дала понять, что с надеждами на спокойный вечер Нотт может распрощаться.
— Моя златовласая подруженька, — сладко начала Эниола. — Я сплела тебе браслетик, в нем волос единорога, смотри, тебе очень пойдет! — протянула она украшение, но вместо того, чтобы отдать его, одернула руку. — Только давай по-слизерински, услуга за услугу. Мне дозарезу нужно научиться танцевать примерно за... эээ... три дня. Что-нибудь настолько  красивое, чтобы у  всего преподавательского состава там же на месте случился инфаркт от красоты. Ты же сможешь? Кстати, я облегчила тебе задачу — уже нашла себе партнера. Он очень талантлив, хоть и не так грациозен, как я.
Насколько Забини облегчила задачу, оставалось лишь гадать — несколькими минутами раньше она отправила своему закадычному другану Антонио сладостное обещание пончиков с бадьяново-шоколадной начинкой, ожидающих его в гостиной змеек, и приложила пароль. Когда же алчущий угощения Фаулз появился на пороге гостиной, его уже поджидали горькое разочарование и пышущая энтузиазмом Эниола.
— Пончики будут потом, сначала мы научимся танцевать, — безапеляционно заявила Ния. — Ты же хочешь выручить друга в беде? Всегда знала, что на тебя можно положиться, — не дожидаясь ответа, она бодро хлопнула парня по плечу. — Ну-ка, выпрями спину и встань в третью позицию. Валенсия, смотри, хорош же? — гордо спросила она у подруги и  сама на всякий случай бросила гран-батман, чтобы не проигрывать на фоне Тони.
— Мы универсальны в том плане, что одинаково не умеем ни один стиль танца. Но я бы предложила смешать вальс, тверк и гангнам-стайл, — предложила она. — Публике понравится!

Многие семьи убеждены, что Рождество - глубоко семейный праздник. Именно по этой досадной причине детей забирают домой из частных школ, в лесах в промышленных масштабах рубят ни в чем неповинные вечнозеленые деревья, улочки даже самых мелких городов светятся ярче пожара на местной лесопилке, а производители носков, духов и открыток делают свою квартальную выручку за десять дней. От Рождества в Британии разит остролистом, омелой, индейкой с картофелем, печеньем, хоровыми песнями и звонким детским смехом, исходящим от людей светом и всеобщим ожиданием чуда. Слава Мерлину, Крамы в число любителей семейных праздников никогда не входили.
С четырнадцати лет Рождество Вероника и Саша встречали в Болгарии с новой семьей отца. И это было время, полное приключений и неожиданностей, потому что новая жена отца, бывшая старше двойняшек всего на пять лет, детей Виктора от первого брака на дух не переносила по идеологическим соображениям. Старшие дети охотно отвечали ей взаимностью, и потому традиционными забавами Саши и Ники в тот период становились поиски самого раздражающего подарка для Венеты, упражнения в стенд-апе и соревновательная игра "Допинай лежачего", что в данном контексте означало доведение задерганной мачехи до истерики. Венета, в свою очередь, не отличалась от детей тактичностью и, к примеру, в тайне традиционно накачивала их алкоголем, незаметно подливая ром в их сок за праздничным столом. В общем, Рождество Крамов, больше похожее на гражданскую войну в миниатюре, не любил никто, но все старательно притворялись, чтобы не вызвать подозрений.
В этот год рождественский подарок от болгарского семейства был что надо: Клементина, мать Виктора и бабушка Ники с Сашей, уже в середине декабря приехала в Лондон по случаю получения руководящей должности в британском филиале "Ведьмополитена". Это означало, что двойняшкам больше не было нужды возвращаться в дом отца на две с лишним недели и вести никому не нужную борьбу то ли за выживание, то ли просто от скуки. Вместо орущей личинки - сводного брата, - на рождественских каникулах компанию Веронике и Сане обещали составить люкс в неплохом полумагическом отеле Лондона, розовое шампанское, молоденький улыбчивый портье и, на субъективный взгляд двойняшек, лучшая в Лондоне бабуля, которая запрещает называть себя "бабулей".
И, конечно, Итан, чье письмо-приглашение Вероника получила на следующий же вечер после возвращения из консервативного замка. Его лаконичное " 'сап, Крам, пошли выйдем?" не то, чтобы запало в душу, но милым точно показалось - юноша, привыкший изъясняться в пределах 140 символов и электронно, не зассал и отправил бумажное письмо с совой. И пусть вместо пергамента он использовал вырванный из тетрадки клетчатый листок, а текст изобиловал сленгом, Веронике малопонятным, она была довольна результатом и незамедлительно накатала свой положительный ответ.
Маггловские улочки оставались позади, а кирпичная стена вновь красиво сложилась за спинами Крам и Вульфа. Нет в Лондоне магического места лучше, чем Косая Аллея - чистая концентрация любых увеселений на все случаи жизни. Стоит отметить, что в компании Итана Вероника даже ненадолго расслабилась - раньше они с американцем никогда спокойно не разговаривали друг с другом так долго, и этот новый опыт показался даже приятным. Воспитанный среди магглов, Вульф плавал во всей культуре простецов и даже наконец объяснил шутки Джеймса о Канье и Тайре Бэнкс, в которые раньше Вероника не врубалась, но старалась не демонстрировать. Стоит ли объяснять, что Ника и заметить не успела, в какой момент все пошло не так: вот Итан уже видит табличку-указатель Лютного переулка и охотно рвется туда, где ему быть не стоит. Если ты не имеешь за пазухой, к примеру, персонального дрессированного оборотня, вампирских клыков, мачете или записи с пением Лили, то лучше не соваться в эту обитель анархии и беззакония, потому что потеря кошелька и достоинства - меньшие из зол, что могут там приключиться с наивными студентиками. Кроме того, упоминание лавки "Кобба и Вэбба" заставило девушку нахмуриться - один Мерлин знает, что американский гопник забыл в гостях у гопника британского, и сама возможность такой внезапной встречи Веронику не радовала. Вся недосказанность и невыраженные эмоции, сконцентрированные в отношениях Ники и Уинстона, больше напоминали бракованную наземную мину времен Второй Мировой, по которой можно ходить десятилетиями, но подорваться именно тогда, когда спешишь в магазин за мороженкой.
- Не в курсе, и, может быть, не станем соваться в Лютный, пока не отрастим пару-тройку лишних органов на откуп местным прохожим? - пытается Крам отговорить своего спутника, но терпит неудачу и, сжав зубы и вцепившись в кошелек в кармане, нехотя следует за ним. - Слушай, Лютный - это не ваше 5-ое авеню, и уже темнеет, давай заглянем сюда завтра утром, если хочешь? - в ход идут даже торги и уговоры, но и это становится бесполезным, когда Итан натыкается на запорошенную снежком вывеску с паутинчатым плетением. В голове Вероники уже царствует "сапожник", кроющий русскими и болгарскими матами все сущее, сегодняшний день, чертов Лютный, заметную рекламу, Итана и Дурсля за компанию. Но самообладание Крам сильнее эмоций, и она благоразумно отвергает предложение пережить мужицкие разборки на улице хотя бы потому, что темная улица Лютного все-таки немного опаснее новой встречи с Винсом.
В артефактной лавке воздух спертый и словно пыльный, как экспонаты на самых темных и дальних витринах. С непривычки Ника даже закашливается - так всегда бывало и летом. Хотя бы из-за этого Крам точно уверена, что ее обнаружили и узнали, но все равно старается отойти за витрины, пусть прозрачные, но все-таки преграждения. Вряд ли Дурсль будет рад такой встрече: они не общались с августа, оставив все на довольно неопределенной ноте, и вот Ника заявляется на его территорию в компании человека, которого они раньше вместе ненавидели. Это не просто необдуманная выходка - скорее, в каком-то роде предательство. Но глупостью было бы решить, что Вероника будет оправдываться.
- Итан, давай уйдем, пожалуйста, здесь воняет нафталином и, кажется, что-то сдохло, меня сейчас вырвет. - выдает Крам в спину Вульфа, а сама буравит взглядом Дурсля, с которым сейчас будто бы и не знакома - даже не поздоровалась. От одной мысли, что она может неловко влезть катализатором в этот разгорающийся мужицкий срач, ей нехорошо. И уж по взгляду, полному отчаяния и немого вопроса "WTF?" Дурсль должен понять, что она этой встречи не просила и была бы рада ее избежать, жаль только, что в методах своих провалилась.

Статика

MONA LISA, I'D PAY TO SEE YOUR FROWN
ИМЯ: Реджина Монтегю / Regina Montague ВОЗРАСТ: 20 лет СТАТУС КРОВИ: полукровная/чистокровная ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ: Выпускница Слизерина'24. Сейчас 3 курс актерского в ВАДИ, возможно, подрабатывает.	Madelaine Petsch
ОПИСАНИЕ
OST panic! at the disco – miss jackson panic! at the disco – the ballad of mona lisa fall out boy – centuries arctic monkeys – do i wanna know? bastille - fake it торба-на-круче - персональный ад noize mc – моё море сплин - маяк сплин - орбит без сахара Полная семья, средний достаток, легкий налет недоверия к чистокровной семье, не принявшей в прошедшей войне ни одну из сторон (Реджину тогда еще даже не планировали, но отца и бабушку с дедушкой по папе вызывали в Министерство для допросов). Впрочем, когда родилась Джина, все уже давно улеглось и устаканилось. Она была воспитана в строгости, но без фанатизма. Ей доставались те книги и игрушки, которые считались полезными для будущего развития. Впрочем, Реджина всегда умела объяснить, почему ей необходима та или иная вещь (даже если это было "вон то платье" или "эта пушистая кошечка"), смотря на человека такими глазами, что отказать ей было просто невозможно. Реджина прекрасная актриса, и она, конечно, об этом знает, иначе, что бы он делала на факультете актерского мастерства? Впрочем, это не единственный ее талант. В Хогвартсе ее распределили на Слизерин, где она на полную катушку пользовалась всеми благами факультета, воплощая в себе все те качества, за которые ученики и попадали туда: амбициозность, хитрость, находчивость и умение добиваться собственных целей. Она не была глупой, но мастерски ей прикидывалась, если представлялся случай. Она не была слабой, но периодически горестно вздыхала, нарочито поправляя на плече ремень от тяжелой сумки с учебниками, чтобы найти рыцаря, способного спасти принцессу. И рыцари находились. Если бы Реджина не пошла учиться в ВАДИ, непременно стала бы колдмедиком. Ей не занимать таланта в Травологии и Зельеварении. Но наука была положена на алтарь творчества. Реджина хотела проявить себя. Она хотела оваций, букетов в гримерку и криков "браво!". У колдмедиков с этим туго, зато в подобном внимании купаются актрисы.
ОТНОШЕНИЯ	ПЕРСПЕКТИВЫ
Родители: Грэхэм Мортегю и Мэнди Броклхерст (например) Мы познакомились на первом курсе, в самый первый день обучения в Хогвартсе. С тех пор наши пути не расходились. Мы друзья, соратники и соулмейты. Иногда мне кажется, что я в тебя немножечко влюблен, а ты совсем не против. Иногда мне кажется, что ты держишь меня за комнатную собачку, и тут уже против я. ну, такое https://youtu.be/w11Kknbx8h8	В социально-политическом плане Реджина вольна гнуть ту линию, которая вам покажется приемлемой (но давайте без крайностей). В личном плане хотелось бы разобраться в отношениях между Реджиной и Альбусом. Куда они направятся зависит полностью от нас с вами. От того, как пойдет игра, какой Реджина получится в вашей интерпретации. Впрочем, мне бы хотелось, чтобы вы словили посыл по трекам, которые перед описанием, а дальше разберемся вместе.

ПРИМЕР ИГРЫ

Вот Адель уже здесь, значит, половина дела уже сделана. Альбус улыбается. Чего у него не отнять, так это убежденности в том, что людям нужно больше прекрасного. А каждому человеку в его жизни необходимо достигнуть катарсиса. Средством, разумеется, будут служить его скромные (нет) работы. Альбуса можно было бы упрекнуть в излишнем чувстве собственного величия, но все было чуточку сложнее. Он очень переживал за свои работы, искренне любил то, что делает. Альбус был для себя самым большим критиком, но вместе с тем считал, что если не похвалишь сам, можно вообще похвалы не дождаться. Нужно же с чего-то начинать. Путь к звездам тернист, и Альбус не был бы сыном своего отца, если бы просто так сдавался.
А Адель - она поймет. Ал в этом уверен также непоколебимо, как в том, что солнце встает на востоке. В конце концов, если не получится по-хорошему, можно применить легкий дружеский шантаж, и Альбус не был бы воспитанником своего факультета, если бы совсем не знал, как это делается.
Ада - просто чудо. Альбус даже невольно хмыкает, замечая, как она сначала расслабляется, понимая, что с ним все хорошо (да, бывало, что подобные письма он посылал ей, если дело быть совсем плохо), а потом будто бы снова напрягается. Машинально погладив ее руку, Ал неопределенно пожимает плечами.
- Ничего нового. Давно не заглядывал к отцу, все нет времени. Волнуюсь, что он может найти себе какую-нибудь молоденькую стажерку, -Ал ворчит машинально.
Если бы его родители снова нашли свое счастье, Альбус был бы счастлив. Наверное. Точно был бы, если бы они нашли свое счастье в друг друге снова. Но об этом он не распространяется. Прошло уже два года, а тема развода родителей все еще является для него достаточно зыбкой почвой, поэтому и разговор лучше перевести. Тем более, что собрались они тут не просто так поболтать (и Альбусу было бы стыдно, что он назначил встречу не только потому что он соскучился. Непременно было бы стыдно, если бы судьба спектакля не волновала его больше прочего).
- Конечно, хочешь, - улыбка Альбуса немного похожа на улыбку вампира, почувствовавшего свежую кровушку. - Когда это мои идеи оказывались плохи? - вспомнить можно приблизительно миллион подобных случаев, но это частности. Было и прошло. Можно дальше набивать шишки и подбивать друзей на то, чтобы делать это вместе.
Увлекшись игрой в коварного и таинственного, Ал почти забывает о том, что находятся они в ресторане. Официант (что бы они без него делали?) напоминает об этом, снова возникнув около стола.
- Ты уже бывала тут? А то смотришь в меню, будто бы первый раз видишь. Это же такое модное место. И вроде бы даже приличное, - Ал пожимает плечами, изо всех сил игнорируя официанта. Мысленный подсчет галлеонов, который вел Альбус до появления Адель, не увенчался успехом. В финансах Альбуса был приблизительно такой же беспорядок, как и в его комнате. - Может быть, драники? Это вкусно. Кажется.
И компот.
Официант, наконец, отстает, хотя, коситься с подозрением не перестает. Впрочем, вид Адель его, кажется, успокаивает. Разумеется, ведь выглядит она более презентабельно, чем Альбус, который ставит крест на чувстве моды, стиля и современности официанта.
- Адель, дорогая. Я хочу пригласить тебя на премьеру. Именно она будет в будущую пятницу. С билетами уже не так хорошо, как могло бы быть еще месяц назад, но я могу достать лучшие. В конце концов, должны же быть какие-то бонусы от работы с этими невыносимыми людьми, - Альбус произносит все на одном дыхании, не моргнув глазом, не переставая улыбаться. Возможно, это одна из самых длинных фраз, которые Адель слышала от него единовременно. Возможно, именно это сдает его с потрохами. Подобие жизнерадостной улыбки тут же превращается в немного трагичную гримасу. - Мы продали только одиннадцать билетов. И это включая некоторых моих родственников и моего экзаменатора.

Статика

Многие семьи убеждены, что Рождество - глубоко семейный праздник. Именно по этой досадной причине детей забирают домой из частных школ, в лесах в промышленных масштабах рубят ни в чем неповинные вечнозеленые деревья, улочки даже самых мелких городов светятся ярче пожара на местной лесопилке, а производители носков, духов и открыток делают свою квартальную выручку за десять дней. От Рождества в Британии разит остролистом, омелой, индейкой с картофелем, печеньем, хоровыми песнями и звонким детским смехом, исходящим от людей светом и всеобщим ожиданием чуда. Слава Мерлину, Крамы в число любителей семейных праздников никогда не входили.
С четырнадцати лет Рождество Вероника и Саша встречали в Болгарии с новой семьей отца. И это было время, полное приключений и неожиданностей, потому что новая жена отца, бывшая старше двойняшек всего на пять лет, детей Виктора от первого брака на дух не переносила по идеологическим соображениям. Старшие дети охотно отвечали ей взаимностью, и потому традиционными забавами Саши и Ники в тот период становились поиски самого раздражающего подарка для Венеты, упражнения в стенд-апе и соревновательная игра "Допинай лежачего", что в данном контексте означало доведение задерганной мачехи до истерики. Венета, в свою очередь, не отличалась от детей тактичностью и, к примеру, в тайне традиционно накачивала их алкоголем, незаметно подливая ром в их сок за праздничным столом. В общем, Рождество Крамов, больше похожее на гражданскую войну в миниатюре, не любил никто, но все старательно притворялись, чтобы не вызвать подозрений.
В этот год рождественский подарок от болгарского семейства был что надо: Клементина, мать Виктора и бабушка Ники с Сашей, уже в середине декабря приехала в Лондон по случаю получения руководящей должности в британском филиале "Ведьмополитена". Это означало, что двойняшкам больше не было нужды возвращаться в дом отца на две с лишним недели и вести никому не нужную борьбу то ли за выживание, то ли просто от скуки. Вместо орущей личинки - сводного брата, - на рождественских каникулах компанию Веронике и Сане обещали составить люкс в неплохом полумагическом отеле Лондона, розовое шампанское, молоденький улыбчивый портье и, на субъективный взгляд двойняшек, лучшая в Лондоне бабуля, которая запрещает называть себя "бабулей".
И, конечно, Итан, чье письмо-приглашение Вероника получила на следующий же вечер после возвращения из консервативного замка. Его лаконичное " 'сап, Крам, пошли выйдем?" не то, чтобы запало в душу, но милым точно показалось - юноша, привыкший изъясняться в пределах 140 символов и электронно, не зассал и отправил бумажное письмо с совой. И пусть вместо пергамента он использовал вырванный из тетрадки клетчатый листок, а текст изобиловал сленгом, Веронике чуждым, она была довольна результатом и незамедлительно накатала свой положительный ответ.

Маггловские улочки оставались позади, а кирпичная стена вновь красиво сложилась за спинами Крам и Вульфа. Нет в Лондоне магического места лучше, чем Косая Аллея - чистая концентрация любых увеселений на все случаи жизни. Стоит отметить, что в компании Итана Вероника даже ненадолго расслабилась - раньше они с американцем никогда спокойно не разговаривали друг с другом так долго, и этот новый опыт показался даже приятным. Воспитанный среди магглов, Вульф плавал во всей культуре простецов и даже наконец объяснил шутки Джеймса о Канье и Тайре Бэнкс, в которые раньше Вероника не врубалась, но старалась не демонстрировать. Стоит ли объяснять, что Ника и заметить не успела, в какой момент все пошло не так: вот Итан уже видит табличку-указатель Лютного переулка и охотно рвется туда, где ему быть не стоит. Если ты не имеешь за пазухой, к примеру, персонального дрессированного оборотня, вампирских клыков, мачете или записи с пением Лили, то лучше не соваться в эту обитель анархии и беззакония, потому что потеря кошелька и достоинства - меньшие из зол, что могут там приключиться с наивными студентиками. Кроме того, упоминание лавки "Кобба и Вэбба" заставило девушку вдвойне нахмуриться - один Мерлин знает, что американский гопник забыл в гостях у гопника британского, и сама возможность такой внезапной встречи Веронику не радовала. Вся недосказанность и невыраженные эмоции, сконцентрированные в отношениях Ники и Уинстона, больше напоминали бракованную наземную мину времен Второй Мировой, по которой можно ходить десятилетиями, но подорваться именно тогда, когда спешишь в магазин за мороженкой.
- Не в курсе, и, может быть, не станем соваться в Лютный, пока не отрастим пару-тройку лишних органов на откуп местным прохожим? - пытается Крам отговорить своего спутника, но терпит неудачу и, сжав зубы и вцепившись в кошелек в кармане, нехотя следует за ним. - Слушай, Лютный - это не ваше 5-ое авеню, и уже темнеет, давай заглянем сюда завтра утром, если хочешь? - в ход идут даже торги и уговоры, но и это становится бесполезным, когда Итан натыкается на запорошенную снежком вывеску с паутинчатым плетением. В голове Вероники уже царствует "сапожник", кроющий русскими и болгарскими матами все сущее, сегодняшний день, чертов Лютный, заметную рекламу, Итана и Дурсля за компанию. Но самообладание Крам сильнее эмоций, и она благоразумно отвергает предложение пережить мужицкие разборки на улице хотя бы потому, что темная улица Лютного все-таки немного опаснее новой встречи с Винсом.

В артефактной лавке воздух спертый и словно пыльный, как экспонаты на самых темных и дальних витринах. С непривычки Ника даже закашливается - так всегда бывало и летом. Хотя бы из-за этого Крам точно уверена, что ее обнаружили и узнали, но все равно старается отойти за витрины, пусть прозрачные, но все-таки преграждения. Вряд ли Дурсль будет рад такой встрече: они не общались с августа, оставив все на довольно неопределенной ноте, и вот Ника заявляется на его территорию в компании человека, которого они раньше вместе ненавидели. Это не просто необдуманная выходка - скорее, в каком-то роде предательство. Но глупостью было бы решить, что Вероника будет оправдываться.
- Итан, давай уйдем, пожалуйста, здесь воняет нафталином и, кажется, что-то сдохло, меня сейчас вырвет. - выдает Крам в спину Вульфа, а сама буравит взглядом Дурсля, с которым сейчас будто бы и не знакома - даже не поздоровалась. От одной мысли, что она может неловко влезть катализатором в этот разгорающийся мужицкий срач, ей нехорошо. И уж по взгляду, полному отчаяния и немого вопроса "WTF?" Дурсль должен понять, что она этой встречи не просила и была бы рада ее избежать, жаль только, что в методах своих провалилась.

Выбраться куда-то вечерком из "ядов и отрав" было глотком свежего воздуха. В прямом смысле. Даже спустя две недели работы, Дюк все еще не мог переступить порог этой дыры без жгущего глотку рвотного позыва. Логика в этом отсутствовала напрочь, ведь воняй все яды так на самом деле, никто б не отравился, правда? Все бы учуяли за милю, что в кубке либо кто-то сдох, либо женушка задумала недоброе. Но тем не менее... У Илиана была даже парочка теорий. Возможно, сам Шайверветч - зомби, причем на приличной стадии разложения. По крайней мере по внешнему виду, он бы определенно сошел за одного. Интересно, в магическом мире существуют реальные зомби, или они обитают только в старых маггловских фильмах? Другим вариантом был тот, согласно которому Дюк предполагал, что где-то в магазине неправильно хранится труп. Завтра надо будет проверить подсобку еще раз.
Так вот, о свежем воздухе. "Дышать", а за одно и пропускать за стаканчиком стаканчик, Илиан намеревался с Уинстоном Дурслем, который ему ту зловонную дыру и посоветовал в первую очередь. Спасибо большое. Хотя, на самом деле спасибо сказать стоило. Если бы не эта работа, Дюку вместе с новоприобретенным братом пришлось бы голодать. Ну ладно, может не голодать, но периодически воровать еду - точно.
- ...одна спрашивала, какая отрава по цвету подойдет к ее новой мантии, чокнутая - рыжий усмехнулся и зачесал рукой волосы назад. Чем еще было поделиться, кроме как рассказами о долбанутых клиентах? Илиан просто все еще находился под впечатлением. Его первая постоянная работа, не связанная с музыкой, как никак.
Стоит ли упоминать, что в некоторых местах Лютный становится достаточно узким, чтобы его можно было с уверенностью приравнять к грязной подворотне. И именно в таком месте прямо на их пути возникла парочка подозрительных типов. Как бы странно это ни звучало, если учесть, что они в Лютном. Честно говоря, Илиан и не обратил бы на них особого внимания, как-нибудь разошлись бы и все, но ребятки пялились на них как-то странновато. Дюк левой почкой чуял, что что-то в ближайшие секунд тридцать пойдет не так, а чуйка на такую херню подводила его редко.
В точке икс гориллообразные таки перегородили им дорогу с чересчур серьезными выражениями лиц. И еще пару мгновений сверлили их взглядом, как будто, чтобы пройти дальше, надо было назвать пароль, а Дюка с Дурслем не предупредили. 
- Мистер Родс хочет знать, где его галлеоны. - разродился наконец один из них, а Илиан вдруг подумал, что чуваку эту фразу пришлось заучивать и потом долго репетировать перед зеркалом. - Под матрасом проверял? - Дюк честно пытался, но с чувством юмора у ребяток, кажется, как-то совсем не очень.
Он быстро глянул на Уэйда, чтобы убедиться, что тот так же их не узнает и не понимает, что за херня здесь происходит. Хотя, всегда, конечно, была вероятность, что все это милый розыгрыш от местных, типа "велкам пати" для новоприбывшего. Ну а что?
Пока он замешкался, раздумывая, радоваться ему, подыгрывать или разминать кулаки, чувак положил ему лапищу на грудь и грубовато толкнул к стене. Ну вот с виновниками торжества так точно не поступают, а если здесь поступают, то Дюк обиделся. Дурсля, судя по всему, одновременно с ним зажал второй бугай. Ситуация прям как в дерьмовом кино.
- Воу, чувак, мы тут не хотим никаких проблем, вы вышли не на тех - Илиан поднимает руки в жесте "сдаюсь", хотя понимает, что до чувака определенно не доходит. - Не заливай мне, - ну точно, тут Дюку даже пришлось вжаться затылком в неудобный кирпич и слегка повернуть голову, потому что тупица наклонился еще ближе по всей видимости для того, чтобы убить его запахом изо рта, - Whitey - Илиан даже не смог сдержать смешок. Это скорее всего была какая-то кличка, которую ему пытались приписать, но блять, тут не настолько темно, чтобы не разглядеть - Чувак, разуй... - ладно, может пока еще стоит держать себя в руках и язык за зубами - какое нахуй Уайти? Я рыжий - в подтверждение он даже берет себя за прядь и протягивает ее прямо у лица этого долбоеба. После чего решает, что порядком заебался, и отталкивает его от себя. Ладно, может палочку в кармане нащупывать бессмысленно, он ей разве что глаз сможет выколоть, хотя этому даже такие операции не помогут. Может они с Дурслем и выглядят значительно тощее, но дерьмо из тупых ублюдков в подворотне выбить смогут. И нет, это звучит не слишком самонадеянно.

Статика

Как-то он сделал кремовую собаку.
Она была не только с крема. Еще из шоколада, сливочная, но тягучая — кажется, там была карамель — с такими очень-очень грустными карими глазами, темным зрачком, который щекотал нервы своим плоским блюдцем, и ничего толком она не умела. Только поднималась, мяла лапами блюдце и вновь сворачивалась в калач, как какая-нибудь умильная гифка с щенком, что Фредерико так любит показывать со своего телефона. Фредерико был и есть магглолюб до кончиков ногтей, а Тони был и будет до своих кончиков наивно-некрасиво влюблен, знаете, со всей этой романтизированностью, которая все стекает и стекает, пока не оголяет самый скелет. В скелете несколько слов, потом по костям читаешь и понимаешь, что это не перевоспетая розовая вата — нет, просто любовь, когда, видите, так сорванно хихикаете над тем, что точно ничего не будет. Не потому что вы выблядь, нытик или пессимист, или любите плакать, искать жалости в чужих изумлениях, а не будет потому, что, ну... Ну вот просто она есть, а причин для исполнения всяческих желаний нет, потому что даже если случится что-то внезапное, Тони недоверчиво нахмурится, ущипнет себя за руку и проснется.
Надежда, в общем-то, не умирает вообще, у нее такое свойство мерзкое просыпается порой, именно когда не надо — бессмертность — но надежда не создает обстоятельства и окружение. Она просто кусается до крови, перед этим приласкав по шее ладошкой.

В общем. У той собаки хороши были глаза, чертовски, и нельзя преувеличить, сказав, что Тони душу вложил — он правда оторвал кусочек, со сколотым краешком, но не когда создавал, а уже после, только после того, как увидел. Ведаете, может быть, у Уинстона может не такие глаза — мерзко-отчаянные, и там другой оттенок-цвет, но псина прошла всего пару кругов, и Фаулз просто накрыл ее коробкой, цветным картоном. Витые спирали были лучше, а Тони не знает точно, почему не подарил ее, шоколад и карамель, крем, просто это показалось очень неправильным и злым, а ему было так тоскливо, что только выть. Винс не скидывает сладости в мусорку, потому что даже проходящий мимо ребенок с двумя хвостиками порадуется больше, чем жадный черный пакет с отходами или зеленый бачок у скамейки. В этот раз случилось исключение. Этому была своя причина, но Тони ее не знал — он просто больше не делал собак с грустными глазами, потому что было мерзко от этого. Чувство, похожее на предательство.
Грязная-мокрая щена-сука, с вырванным когтем гуляет по вокзалу в грязи пятнадцать килограмм мяса, над всем подобным — звон дверного колокольчика. Звонкий и тонкий игольчатый звук навевает мысли о комичности, он тут некстати, да, он еще вот все эти ленты и бантики, свет, а Дурсль — он как раз там, где надо. Кособоко стоящий, пыльный, и оскал раздраженный, весь встрепанное воплощение отвращения — ах, самое то в жизни Антонио Фаулза, за двумя плечами, как раз подходит для рамки из ссохшейся виноградной лозы, неистраченных соплеслез, перекусанных втихую губ. Да. Отлично смотрится, до ломоты в спине и до потемневших уголков зрения — пиздец, блять, отлично живем, отлично выглядим, чувствуем себя отлично, понимаете?
Тони замирает, не отвечая ничего, он просто смотрит, и пакет с собственными подарками на фоне всего теряется. Он носит сладости не для того, чтобы подлизаться, но из-за жжения, выжирающего слизистую в горле, горячим шершавым языком, как клеймом, проводящего за глазами, это тяга к кому-то, кому ты не сдался и не нужен, маленький жест больше для себя, чем для кого-то другого. Чтобы успокоить ритм и жить, не посещая кардиолога каждый день, чтобы просто хоть чуть-чуть растратить желание прижаться очень близко и помогать-помогать, всегда давать поддержку открыто и до конца. У него нет такой возможности, только лишь мелкие варианты решений того, как унять, но не уничтожить свербящую боль зубов и десен, ведь там, от корня, она идет глубже в мясо. Тони целостно состоит из чувств, его мягкая плоть из них, поэтому подобное и отвратительно. Тони замирает на несколько секунд, потому что легко пугается, если пугать правильно, и, наверное, он мог бы удивленно ахнуть и прикрыть рот ладонью, перебрать ногами, неуклюже топчась на одном месте, но Фаулз просто выходит вперед, и, ну, как же это глупо.
У Уинстона не хватает капающей с клыков слюны для полноты образа всей этой агрессии. Кровь на нем смотрится мерзко, но почему-то неправильности нет. Он не выглядит хищно — он выглядит жертвенно. Тони хватает его за руки испуганно, но все еще ласково, потому что он все же слишком аккуратен для того, кто превращается в стосорококилограммовую тушу с тупорылой мордой, и оглядывает. Вверх-вниз, вниз-вверх, у Фаулза щемит нервы от вида крови. Не потому что это кровь, а потому что, чья эта кровь? Не его же, нет?
Ну пожалуйста, нет.
— Уинстон, боже-боже-боже, — визгливая паника почти пробивается через все прочее и глушит остальное окружение, — Тебе... Тебе же нужна помощь.
Винс назван в честь своего деда, который колдомедик, но сам Винс в ней не понимает ничего, он может только наклеить какой-нибудь смешной пластырь с котенком, и иногда Тони думает, что все-таки неплохо было бы выучить несколько заклинаний. Бинты и зеленка — не лучшие друзья в мире, где тебе могут стереть лицо при помощи пары слов и дерева.
— Винни поможет, она сейчас придёт, — говорит Тони, сглатывая вязкий слюнный комок, тянется коснуться и чужого лица, но красный пульсирующий знак, кнопка опасности дает электрический разряд, он небольшой, но Фаулз отступает на шаг, потому что ох уж это личное пространство. — Сильно больно? Я... Сядь, сядь пожалуйста, тебе же больно.
Он просто не знает, куда себя деть, он почему-то думает только о том, как чувствует себя Уинстон. Ну, потому что Тони, наверное, сопливый педик, и все мысли у него сопливые. "Это так по-пидорски". Ладно. Ладно.
По правде сказать, он вообще ничего не знает.

Многие семьи убеждены, что Рождество — глубоко семейный праздник. Именно по этой досадной причине детей забирают домой из частных школ, в лесах в промышленных масштабах рубят ни в чем неповинные вечнозеленые деревья, улочки даже самых мелких городов светятся ярче пожара на местной лесопилке, а производители носков, духов и открыток делают свою квартальную выручку за десять дней. От Рождества в Британии разит остролистом, омелой, индейкой с картофелем, печеньем, хоровыми песнями и звонким детским смехом, исходящим от людей светом и всеобщим ожиданием чуда. Слава Мерлину, Крамы в число любителей семейных праздников никогда не входили.
С четырнадцати лет Рождество Вероника и Саша встречали в Болгарии с новой семьей отца. И это было время, полное приключений и неожиданностей, потому что новая жена отца, бывшая старше двойняшек всего на пять лет, детей Виктора от первого брака на дух не переносила по идеологическим соображениям. Старшие дети охотно отвечали ей взаимностью, и потому традиционными забавами Саши и Ники в тот период становились поиски самого раздражающего подарка для Венеты, упражнения в стенд-апе и соревновательная игра "Допинай лежачего", что в данном контексте означало доведение задерганной мачехи до истерики. Венета, в свою очередь, не отличалась от детей тактичностью и, к примеру, в тайне традиционно накачивала их алкоголем, незаметно подливая ром в их сок за праздничным столом. В общем, Рождество Крамов, больше похожее на гражданскую войну в миниатюре, не любил никто, но все старательно притворялись, чтобы не вызвать подозрений.
В этот год рождественский подарок от болгарского семейства был что надо: Клементина, мать Виктора и бабушка Ники с Сашей, уже в середине декабря приехала в Лондон по случаю получения руководящей должности в британском филиале "Ведьмополитена". Это означало, что двойняшкам больше не было нужды возвращаться в дом отца на две с лишним недели и вести никому не нужную борьбу то ли за выживание, то ли просто от скуки. Вместо орущей личинки — сводного брата, — на рождественских каникулах компанию Веронике и Сане обещали составить люкс в неплохом полумагическом отеле Лондона, розовое шампанское, молоденький улыбчивый портье и, на субъективный взгляд двойняшек, лучшая в Лондоне бабуля, которая запрещает называть себя "бабулей".
И, конечно, Итан, чье письмо-приглашение Вероника получила на следующий же вечер после возвращения из консервативного замка. Его лаконичное " 'сап, Крам, пошли выйдем?" не то, чтобы запало в душу, но милым точно показалось — юноша, привыкший изъясняться в пределах 140 символов и электронно, не зассал и отправил бумажное письмо с совой. И пусть вместо пергамента он использовал вырванный из тетрадки клетчатый листок, а текст изобиловал сленгом, Веронике малопонятным, она была довольна результатом и незамедлительно накатала свой положительный ответ.
Маггловские улочки оставались позади, а кирпичная стена вновь красиво сложилась за спинами Крам и Вульфа. Нет в Лондоне магического места лучше, чем Косая Аллея — чистая концентрация любых увеселений на все случаи жизни. Стоит отметить, что в компании Итана Вероника даже ненадолго расслабилась — раньше они с американцем никогда спокойно не разговаривали друг с другом так долго, и этот новый опыт показался даже приятным. Воспитанный среди магглов, Вульф плавал во всей культуре простецов и даже наконец объяснил шутки Джеймса о Канье и Тайре Бэнкс, в которые раньше Вероника не врубалась, но старалась не демонстрировать. Стоит ли объяснять, что Ника и заметить не успела, в какой момент все пошло не так: вот Итан уже видит табличку-указатель Лютного переулка и охотно рвется туда, где ему быть не стоит. Если ты не имеешь за пазухой, к примеру, персонального дрессированного оборотня, вампирских клыков, мачете или записи с пением Лили, то лучше не соваться в эту обитель анархии и беззакония, потому что потеря кошелька и достоинства — меньшие из зол, что могут там приключиться с наивными студентиками. Кроме того, упоминание лавки "Кобба и Вэбба" заставило девушку нахмуриться — один Мерлин знает, что американский гопник забыл в гостях у гопника британского, и сама возможность такой внезапной встречи Веронику не радовала. Вся недосказанность и невыраженные эмоции, сконцентрированные в отношениях Ники и Уинстона, больше напоминали бракованную наземную мину времен Второй Мировой, по которой можно ходить десятилетиями, но подорваться именно тогда, когда спешишь в магазин за мороженкой.
— Не в курсе, и, может быть, не станем соваться в Лютный, пока не отрастим пару-тройку лишних органов на откуп местным прохожим? — пытается Крам отговорить своего спутника, но терпит неудачу и, сжав зубы и вцепившись в кошелек в кармане, нехотя следует за ним. — Слушай, Лютный — это не ваше 5-ое авеню, и уже темнеет, давай заглянем сюда завтра утром, если хочешь? — в ход идут даже торги и уговоры, но и это становится бесполезным, когда Итан натыкается на запорошенную снежком вывеску с паутинчатым плетением. В голове Вероники уже царствует "сапожник", кроющий русскими и болгарскими матами все сущее, сегодняшний день, чертов Лютный, заметную рекламу, Итана и Дурсля за компанию. Но самообладание Крам сильнее эмоций, и она благоразумно отвергает предложение пережить мужицкие разборки на улице хотя бы потому, что темная улица Лютного все-таки немного опаснее новой встречи с Винсом.
В артефактной лавке воздух спертый и словно пыльный, как экспонаты на самых темных и дальних витринах. С непривычки Ника даже закашливается — так всегда бывало и летом. Хотя бы из-за этого Крам точно уверена, что ее обнаружили и узнали, но все равно старается отойти за витрины, пусть прозрачные, но все-таки преграждения. Вряд ли Дурсль будет рад такой встрече: они не общались с августа, оставив все на довольно неопределенной ноте, и вот Ника заявляется на его территорию в компании человека, которого они раньше вместе ненавидели. Это не просто необдуманная выходка — скорее, в каком-то роде предательство. Но глупостью было бы решить, что Вероника будет оправдываться.
— Итан, давай уйдем, пожалуйста, здесь воняет нафталином и, кажется, что-то сдохло, меня сейчас вырвет. — выдает Крам в спину Вульфа, а сама буравит взглядом Дурсля, с которым сейчас будто бы и не знакома — даже не поздоровалась. От одной мысли, что она может неловко влезть катализатором в этот разгорающийся мужицкий срач, ей нехорошо. И уж по взгляду, полному отчаяния и немого вопроса "WTF?" Дурсль должен понять, что она этой встречи не просила и была бы рада ее избежать, жаль только, что в методах своих провалилась.

Статика

Мертвецы ходить не умеют, в этом Серен была просто уверена. Но факт был налицо: три часа назад в морге труп был, а сейчас его нет. А завтра этот труп нужно будет похоронить. Будет сложно исхитриться и похоронить то чего нет, поэтому Серен серьезно задумалась, как же такую проблему решить.
К начальству не пойдешь. Хозяин E.L.M скор на расправу и в лучшем случае лишит зарплаты за месяц, а в худшем выгонит на улицу, причем в прямом смысле этого слова (последние несколько дней Серен жила прямо на работе). Обратиться за помощью к бальзаматору тоже не было выходом. Над трупом, что нынче пропал, бальзаматор трудился самолично, превращая бесформенное человекоподобное месиво (привет, пятиногам!) в приличного человека. Серен видела сколько сил и труда было вложено в это мертвое тело, и ей не без основательно казалось, что бальзаматор будет не рад узнать о пропаже своего творения. К тому же все начальство должно было прийти на работу во второй половине дня, так что даже при желании их не попросить о помощи.
Труп — не пуговица, под стол не закатится. Руководствуясь этим принципом, ведьма изучала все, что находится над поверхностью стола, а именно холодильные камеры, где обычно хранились тела. Там пропавшего покойника не было, зато Комета натаскала в одну из камер еды. Кошку пора было отдавать на передержку к знакомым, жизнь в похоронном агентстве ей явно на пользу не шла. Да и Серен пора было найти новую съемную квартиру, только все руки никак не доходили. Но сейчас нужно было найти пропавший труп. Жалко, что он все-таки не пуговица, тогда бы можно было так не переживать.
Понимая что в стенах похоронного агентства она не найдет помощи, а лишь привлечет себе проблемы, ведьма прикинула, где она могла бы найти помощь за пределами своей работы. Знакомыми ей специалистами по поиску разных вещей были Гилрой Брэйди и Уэйд Дурсль. К сожалению, Брэйди куда-то пропал, а Уэйд последнее время познавал французскую культуру и одну французскую красотку, так что Серен не думала, что с утра пораньше он будет доступен. А действовать нужно было оперативно. К своему счастью ведьма вспомнила два очень важных факта. Факт первый: Брэйди рассказывал ей о такой интересной профессии как детектив. Он рассказывал о Шерлок Холмсе, детективе, который мог разгадать любую сложную загадку. Например, кто убил графа и был ли виноват в этом всем дворецкий. Брэйди утверждал, что о Холмсе написано много книг, и он очень популярен среди магглов. Если тебе не могут помочь авроры, то стоит обратиться к детективу. Авроры Серен точно не могли помочь. Факт второй: Не так давно в ряду поблеклых вывесок Лютного переулка случилось пополнение. Открылась контора с гордым названием "Собачье дело". Это было Д-Е-Т-Е-К-Т-И-В-Н-О-Е агентство. Серен знала это, потому что старается читать все вывески в Лютном в качестве тренировки. Сопоставив эти два факта и отставив в сторону панику, ведьма решила навестить местного детектива. Серен попросила Флоренс прикрыть ее, пока Уиллис будет отсутствовать, и ушла по делам.
Найти детективное агентство было несложно. Новенькую вывеску можно было заметить с другого конца Лютного. Серен решительным жестом открыла входную дверь "Собачьего дела" и немного разочарованно огляделась. Это было больше похоже на чью-то квартиру, чем на контору. Но Серен с детективами сталкивалась впервые и решила, что может это все так и должно быть?
— Добрый день! — Ведьма прошла внутрь в поисках кого-нибудь, кто мог ей помочь. Единственного, кого она увидела в этой квартире, был старый мужчина с безумным взглядом и пончиком . Кажется, он ее не ждал. За неимением лучшего варианта Серен решила обратиться к нему. — Эм, мистер, а не подскажите, тут я ищу кого-нибудь из детективного агентства "Собачье дело"... К кому можно обратиться за помощью?

Статика

 
  Слухами земля полнится - Маркус Флинт ночует на работе. Вернее, не так - Маркус Флинт не спит вообще и в подтверждение этому могут выступить множество свидетелей. Началось все с того, что он через десятые руки услышал про эксперементальную версию бодрящего зелья, которая была продана нескольким людям, якобы по ошибке, в одной из аптек Косой Аллеи. А закончилось тем, что он не смыкал глаз уже девятые сутки, был дико раздражительным и с удовольствием срывался на всех, кто попадется под горячую руку. Стоит для порядка отметить, что зелье было и правда длительного действия, но вот от теней под глазами, лопнувших сосудов под веками и скверного настроения оно не избавляло. А еще не избавляло от необходимости сна - выпив антидот или дождавшись окончания действия зелья можно было проспать парочку дней без задних ног. Это, конечно, если никто тебя не разбудит, а желающих урвать себе кусок личного времени главы Отдела международного магического сотрудничества было достаточно.
  Регулировать возникающие щепетильные вопросы - не его прямая обязанность, но вопреки здравому смыслу, должностным инструкциям и множеству подчиненных на его вотчине, приходилось очень часто самому, налегке и с единственной помощницей в лице мисс Амбридж, наносить визиты вежливости "дружелюбным соседям", которые имеют представителей в МКМ. Инициатива, как известно, наказуема - но повсеместно радовал факт наличия в гостевом инклюзиве культурной программы вроде оперы, балета или театральных постановок - во время данных мероприятий можно было безнаказанно, пусть и беззвучно, материть всех членов делегации, принимающую сторону и человеческую жадность, которая намекает на нечистых на руку коллег из местных аналогов Министерства Магии. Но когда дело касалось востока - все мыслимые и немыслимые штампы, постулаты и опыт прошлых встреч оставались без надобности, потому что вступать в переговоры с, к примеру, индусами - это каждый раз как в первый. А еще они имеют небольшой пунктик, касаемо ведения дел - более десяти лет назад, когда наметился один из интересующих Британию проектов, обсуждать это с принимающей стороной отбыл тогдашний глава их отдела и он сам, как его доверенное лицо. С тех самых пор одним из их условий продолжения переговоров был запрет на смену "действующих лиц".
  Индия - загадочная страна, магическое сообщество которой по понятным причинам недолюбливает британских магов. Так же, как и маггловское население - история всегда оставляет след во взаимоотношениях не только людей, но и целых народов. Одиннадцать лет назад в магическую часть раскопок древнего города Хараппа отправилась группа из разрушителей проклятий, археологов и нескольких наемников, взятых в качестве охраны. Хараппа, хоть и находится на территории Пакистана, но попадает под юрисдикцию другой страны - как они к этому пришли остается загадкой. Группы из Британии, Бельгии, Германии и Болгарии (около сотни магов) пропали в подземных тоннелях города без следа, а местные маги, работающие там, слегли от неизвестной болезни и вскоре умерли. Несколько попыток разобраться в ситуации тоже закончились плачевно и все что могло сделать правительство - с горем-пополам законсервировать скрытую от магглов часть раскопок, чтобы неизвестная хворь не начала косить простецов-туристов. А потом засекретило все данные по этому делу, продолжая работать над вопросом, но уже взяв с каждого причастного обет молчания, связав таким образом по рукам и ногам. В ходе расследования вскрылось нечто такое, после чего въезд в страну магам-иностранцам был закрыт более чем на три года, а после отмены этого внезапного табу запрет уменьшился до посещения древних городов из предоставляемого каждому приезжему списка.
  По итогу последних переговоров, проходивших несколько часов назад в Дели, Маркуса озадачили несколькими условиями, по исполнению которых сулили весьма заманчивые перспективы, пускай до результатов следовало работать как домовик на кухне Хогвартса. Амар - давний знакомец по запутанному клубку дела Хараппа - после окончания переговоров передал сосуд с воспоминаниями, которые просил посмотреть по возвращению в Лондон. И ведь было на что - в тоннелях, которые тогда распечатали археологи, есть несколько закрытых дверей с характерными для того времени рисунками и письменами. Однажды, в очередной раз спустившись в катакомбы для продолжения исследований, группа обнаружила у дверей едва живого мужчину, которому требовалась помощь целителей. Придя в себя, он утверждал, что был в Махенджо-Даро и описал неизвестную болезнь, которая начала косить лагерь исследователей. По симптомам это было похоже на эпидемию одиннадцатилетней давности. В отличии от Хараппы, не менее загадочный Махенджо-Даро все еще принадлежал Пакистану, а после случившегося те наотрез отказывались вступать с кем-либо в контакт. Появившаяся зацепка вселяла надежду, а древнюю заразу индусы обещали нейтрализовать. От Флинта же требовалось договориться с представителями пострадавших десять лет назад стран, собрать новую группу и организовать финансирование. Ах да, еще самая малость - помочь убедить правительство Пакистана в необходимости открыть границы и дать зеленый свет работам на заброшенной стоянке. Если Пакистан, в страхе потерять предположительные древние знания и артефакты, не позволит вмешаться в ситуацию, то может произойти настоящая катастрофа - несколько магов успело аппартировать куда подальше, заразив в разных населенных пунктах других магов и даже магглов. Колдомедицина у них не столь продвинута, а зелье от недуга уже существует, но они почему-то не спешат его принимать.
  Составив отчет, собрав вспомогательные материалы, не говоря уже о напоминаниях культурной ценности возможных открытий и исследований, а так же вероятного ответного жеста в будущем от Индии, Маркус закончил свой доклад. Обычно, в присутствии Министра, коллеги старались вникать в подаваемую информацию, тем более настолько животрепещущую - своеобразное правило. Однако, из него следовало вечное исключение - Оливер Вуд. Этот потомок тролля и волынки опять прослушал большую часть доклада и его реплики, почему-то, вместо обычного снисхождения вызвали не слишком добрые эмоции. Скорее всего, виною тому было бодрящее зелье, так посчитал Флинт, зарекаясь принимать это варево, если в расписании через несколько дней стояло совещание. Избегать конфликтов следовало хотя бы потому, что некоторые вопросы требовали немедленного решения. И им бы подумать перед тем как говорить, но...
  - Турниры по подрывному дураку или другим, несомненно важным, видам...хм...интеллектуальных развлечений, курируемых твоим, Вуд, отделом, могут несколько подождать. И сдается мне, что у вас даже участников на подобное непотребство не наберется. Будешь вести себя хорошо - куплю статуэтку Брахмы и тебе, даже подпишу с наилучшими пожеланиями. И если бы ты слушал хоть немного то, о чем я сейчас говорил... хотя, о чем это я? Со столь скудными умственными способностями, изрядно подбитыми твоей незабвенной карьерой и вражьими бладжерами, удивительно как ты вообще здесь оказался, - он пытается быть спокойным, правда пытается, но говорить выходит почему-то только через сжатые зубы.

Библиотека не пользовалась у студентов Хогвартса популярностью и только перед экзаменами здесь начинала бурлить жизнь. Студенты предпочитали пореже сталкиваться с обходительной библиотекаршей - такой же старой, как эти книги, любившей поймать какого-нибудь наивного младшекурсника и рассказать ему пару (или пару десятков) историй о Битве за Хогвартс и былых временах. Большинство занималось в гостиных своих факультетов.
Грач в помощи коллективного разума сокурсников не нуждался и любил побыть один. Именно поэтому он был завсегдатаем библиотеки. Характерный запах старых фолиантов, лабиринты стеллажей, свечи и полумрак - всё это напоминало о доме и вызывало теплые чувства. Он вспоминал здесь детство, как вместе с сестрой они впервые забрели в фамильную библиотеку и открыли новый мир. В Хогвартсе библиотека стала их местом встречи: зачастую брат и сестра Рук занимались вместе, каждый своими делами.
Сочинение по Истории Магии было давно написано, как и эссе по Рунам. Последний предмет Грач не очень любил, но не "маггловедение" же было выбирать, в самом деле! А вот книги по истории слизеринец проглатывал как горячие пирожки. Так и сейчас, он просто погрузился в чтение, хотя домашка была уже сделана. Грач обычно забивался в самый дальний угол, куда изредка забредали лишь парочки, чтобы потискаться и остаться незамеченными. Секретность нужна была нашему герою, чтобы поддерживать репутацию плохого парня. Прослыть ботаном - было ему ни к чему.
Наконец Джон заметил, как быстро пролетело время. У него оставалось ещё несколько дел перед ужином, и стоило поторопиться. Прихватив с собой сделанную домашку и фолиант, Грач закинул школьную сумку на плечо и в ускоренном темпе двинул к выходу, стараясь не попасть ни к кому под ноги.
Впрочем, это не стоило ему усилий, ведь слава шла впереди. Кто знает, что придёт в голову этому неуравновешенному психу? Чихнуть слишком близко от слизеринца и неделю после этого провести в больничном крыле? Запросто. Спокойный и рациональный парень слетал с катушек, как нечего делать. Доктор Джекил и мистер Хайд во плоти: то он прохладно с вами беседует, то рвётся надрать вам задницу.
Признаться, в последнем Грач был успешен, как никто другой. С каждым годом в нем прибавлялось и роста, и массы. Джон был загонщиком в команде факультета по квиддичу, а значит обладал развитым корпусом и сильными руками, и совесть позволяла ему во всю пользоваться этими преимуществами, решать проблемы "по мужски". Но так уж сложилось, что на своем факультете переросток Грач смотрелся органично - в компании своего лучшего друга и второго загонщика команды Деймоса Селвина. Да и тот же Робардс, эта смазливая златовласка, не уступал.
Однако ситуация менялась. Подростковое буйство гормонов шло на спад, бить морды без острой необходимости не хотелось. Да и не нужно было: репутация сорвиголовы, которой обзавелся Грач за последние пару лет, работала на него. Одноклассники избегали конфликтов с ним, обходили стороной и соглашались в спорах. Никто не хотел проблем. И тогда Грач задумался о смене тактики. О том, что ему пора извлекать выгоду из ситуации, учиться не запугивать, а договариваться.
Грач менялся, все больше уходил в себя и слушал, что происходит вокруг. О чем говорили его одноклассники? Так однажды оказалось, что заучка зельевар с Хаффлпаффа страсть как хочет под оборотным зельем превратиться в школьную красотку Мэгги. Агнес, девчонка из Гриффиндора, не знает, как протащить в школу любовное зелье из "WWW". Том с Рейвенкло уже которую неделю засыпает с мечтами о запретной секции библиотеки. Второкурсник Карл со Слизерина стесняется заказать в аптеке средство от угрей. И выясняется, что представители разных, враждующих факультетов, имеют нечто общее: странные потребности и лишние деньги. Разве мог Джон бросить бедняг в беде?
Слизеринец покинул библиотеку и двинулся в сторону гостиной своего факультета, когда его окликнули. "Есть одно дело" - фраза, которую Грач слышал так часто в последнее время. Она ласкала его самолюбие лучше, чем любые признания в любви, чем даже "предки в командировке, приезжай!", о котором мечтает каждый подросток. Амплуа делового человека так нравилось Грачу, что он даже прикупил хорошие наручные часы со встроенным магбудильником.
Миф о том, что представители орлиного факультета отличаются умом, разбился вдребезги. Ведь Фобос, знавший Джона уже столько лет, будучи братом-близнецом его лучшего друга, будучи даже знакомым с его бабкой-опекуншей, сморозил дикую глупость. Грач смотрел на рейвенкловца и словно видел его впервые в жизни. Это, конечно, сразу отразилось на его лице: бровь удивленно подскочила вверх, по Грачу было видно, что он в шоке. Нескоро этот парень станет искусным манипулятором, точно не в свои наивные шестнадцать.
Заявлять слизеринцу вот так прямо о темных делишках, которые он проворачивал тайно - тупость под стать гриффиндорцу, а не умняшке-Фобосу. Такое мог сморозить лишь тот, кому бладжером мозги отбило. Грач пристально осмотрел Фобоса: его голова была цела. Иначе они с Деймосом на пару уже разбирались бы. Поэтому Грач спросил, как есть:
— Фобос, ты с ума сошел?
Не дожидаясь ответа, он сгрёб рейвенкловца в охапку и оттащил в сторону. Недалеко, буквально за угол, где было пусто. Даже жители развешенных рядом картин к счастью оставили свои жилища. Убедившись, что никто не сможет подслушать разговор, Грач обратился к Селвину, распрямившись и буквально возвышаясь над ним:
— Если бы, — он сделал паузу, — ГИПОТЕТИЧЕСКИ — это слово он проговорил нарочито медленно, чтобы до придурка дошло, — у меня было бы нечто такое...
Грач выдохнул, беря себя в руки. Необходимость разжевывать очевидные вещи невероятно его бесила.
— Уж не думаешь ли ты, что я бы прикрыл лавочку по твоей просьбе?
Рук смерил Фобоса взглядом, в котором явно читалась насмешка. В мире, в котором жил слизеринец, были иные представления о дружбе. Брат Деймоса был всего лишь... приложением к нему. Иногда, вот прямо как сейчас, - назойливой мухой, от которой можно только отмахнуться. Другие опции не предусмотрены. Портить отношения с братом друга, впрочем, Грач не хотел:
— Это твои придурки. Сам с ними разбирайся.
Глядя на Фобоса он поражался тому, как тот сильно отличался от своего близнеца. Как был на самом деле жалок, пытаясь выглядеть и держаться со статусом, которого у него на самом деле не было. Грачу не было дела до таких мелочных переживаний, он никогда не ощущал финансовой нужды, не заботился о внешнем виде. Рукава его рубашки были небрежно закатаны, верхние пуговицы - расстегнуты, а галстук так и вовсе болтался ниже, чем положено. Это добавляло ему некого раздолбайского обаяния и резко контрастировало с тем, как выглядел Фобос. Его было даже жаль.
— Ты же понимаешь, что твоя просьба невыполнима? Пока есть спрос, будет и предложение. И речь про большие деньги. — объяснил Грач, и действительно подумал, что все объяснил спокойно и доходчиво. Что вопрос исчерпан и сейчас они полюбовно разойдутся. Грач беззлобно встряхнул Фобоса за плечи и усмехнулся, — Гипотетически, конечно.

Мертвецы ходить не умеют, в этом Серен была просто уверена. Но факт был налицо: три часа назад в морге труп был, а сейчас его нет. А завтра этот труп нужно будет похоронить. Будет сложно исхитриться и похоронить то чего нет, поэтому Серен серьезно задумалась, как же такую проблему решить.
К начальству не пойдешь. Хозяин E.L.M скор на расправу и в лучшем случае лишит зарплаты за месяц, а в худшем выгонит на улицу, причем в прямом смысле этого слова (последние несколько дней Серен жила прямо на работе). Обратиться за помощью к бальзаматору тоже не было выходом. Над трупом, что нынче пропал, бальзаматор трудился самолично, превращая бесформенное человекоподобное месиво (привет, пятиногам!) в приличного человека. Серен видела сколько сил и труда было вложено в это мертвое тело, и ей не без основательно казалось, что бальзаматор будет не рад узнать о пропаже своего творения. К тому же все начальство должно было прийти на работу во второй половине дня, так что даже при желании их не попросить о помощи.
Труп — не пуговица, под стол не закатится. Руководствуясь этим принципом, ведьма изучала все, что находится над поверхностью стола, а именно холодильные камеры, где обычно хранились тела. Там пропавшего покойника не было, зато Комета натаскала в одну из камер еды. Кошку пора было отдавать на передержку к знакомым, жизнь в похоронном агентстве ей явно на пользу не шла. Да и Серен пора было найти новую съемную квартиру, только все руки никак не доходили. Но сейчас нужно было найти пропавший труп. Жалко, что он все-таки не пуговица, тогда бы можно было так не переживать.
Понимая что в стенах похоронного агентства она не найдет помощи, а лишь привлечет себе проблемы, ведьма прикинула, где она могла бы найти помощь за пределами своей работы. Знакомыми ей специалистами по поиску разных вещей были Гилрой Брэйди и Уэйд Дурсль. К сожалению, Брэйди куда-то пропал, а Уэйд последнее время познавал французскую культуру и одну французскую красотку, так что Серен не думала, что с утра пораньше он будет доступен. А действовать нужно было оперативно. К своему счастью ведьма вспомнила два очень важных факта. Факт первый: Брэйди рассказывал ей о такой интересной профессии как детектив. Он рассказывал о Шерлок Холмсе, детективе, который мог разгадать любую сложную загадку. Например, кто убил графа и был ли виноват в этом всем дворецкий. Брэйди утверждал, что о Холмсе написано много книг, и он очень популярен среди магглов. Если тебе не могут помочь авроры, то стоит обратиться к детективу. Авроры Серен точно не могли помочь. Факт второй: Не так давно в ряду поблеклых вывесок Лютного переулка случилось пополнение. Открылась контора с гордым названием "Собачье дело". Это было Д-Е-Т-Е-К-Т-И-В-Н-О-Е агентство. Серен знала это, потому что старается читать все вывески в Лютном в качестве тренировки. Сопоставив эти два факта и отставив в сторону панику, ведьма решила навестить местного детектива. Серен попросила Флоренс прикрыть ее, пока Уиллис будет отсутствовать, и ушла по делам.
Найти детективное агентство было несложно. Новенькую вывеску можно было заметить с другого конца Лютного. Серен решительным жестом открыла входную дверь "Собачьего дела" и немного разочарованно огляделась. Это было больше похоже на чью-то квартиру, чем на контору. Но Серен с детективами сталкивалась впервые и решила, что может это все так и должно быть?
— Добрый день! — Ведьма прошла внутрь в поисках кого-нибудь, кто мог ей помочь. Единственного, кого она увидела в этой квартире, был старый мужчина с безумным взглядом и пончиком . Кажется, он ее не ждал. За неимением лучшего варианта Серен решила обратиться к нему. — Эм, мистер, а не подскажите, тут я ищу кого-нибудь из детективного агентства "Собачье дело"... К кому можно обратиться за помощью?

Статика