Ты любишь праздники и веселье, тебе кажется, что всем вам не достаёт беззаботности, которую вы получаете в эти дни. День Рождения – отличная возможность, чтобы немного развеяться, тем более свой собственный. Хоть ты и провела бы его не так, как любит ваш отец.
Ваш отец любит шум, любит лоск, любит этикет и неизменных представителей свящённых двадцати восьми семей в качестве гостей, которые приходят, смотрят и себя показывают, даже если в жизни вы обмолвились всего двумя словами. Так принято – чопорно раскланяться, обсудить политику, погоду и сад. Ты бы предпочла что-то, что устроили девочки Маккинон и Анейрин на Рождество, - хоть тот праздник в целом получился невеселым и с последствиями, – веселье и круг друзей и близких, никаких посторонних людей, не смотря на их связи и статус. Но в вашей жизни все должно идти по правилам крови.
По правилам крови, которой вы принадлежите. Но ведь кровь Розье – это вода, думаешь ты, надевая старый сапфировый кулон и оправляя ткань легкого василькового шелкового платья в пол. А раз твоя кровь течёт, подобно реке, кто знает, куда она может увести правила, как может изогнуть их, растворяя в себе.
Растворяя в себе, заставляя исчезнуть – у тебя есть маленький план, но для этого нужно время. Оно тоже у тебя есть. Спускаешься вниз, принимать поздравления, улыбаясь неизменной улыбкой Розье – столь же очаровательной, располагающей к себе, принадлежавшей древнему предку – вейле, сколько ничего не значащей. Но это всегда было легко.
Всегда было легко, думаешь ты, ныряя между людей, находя брата – ему всегда было сложнее в толпе. Хватаешь его за руку и целуешь в щеку.
- Не заскучал? – смеешься тихо.
Смеешься тихо, а потом отходишь от него, запомнив, где и с кем брат стоит. У тебя есть план, точнее план А, на случай провала есть другой, но ты хочешь надеяться…
Надеяться, что твой брат передумал, когда находишь Марлин, которой заговорщически шепчешь план – вот стоит Эван, совсем один, а твоей подруге надо только подойти и поцеловать его, а дальше магия с тебя. Марлин то краснеет (не пятнами, как Эван, со смехом, думаешь ты, а ровным пунцовым цветом), то бледнеет (сравниваясь тоном кожи с тобой), но говорит, что не пойдет, стесняется и не может. Ты настаиваешь, обрисовываешь возможности и обещаешь, что если все выйдет, красивый вечер с тебя. Марлин слабо верит в красивый вечер на приёме, - ну и зря, это часть любого плана, хоть А, хоть Б, - и требует вдохновение великой фразой на все времена «Мне страшно, сначала ты». Ты смеешься звонко.
- Ты хочешь, чтобы я поцеловала Эвана? Прости, у Розье, конечно, много ммм… особенностей, но инцест в них не входит, - но у подруги совсем другая мысль.
Совсем другая мысль. Ты пожимаешь плечиками с улыбкой – нет ничего невозможного, тем более в план вписывается. Показываешь Марлин на гобелен, говоря, где встать, ведь то, что за ним, видно только с одной точки, и идёшь вглубь зала.
Идёшь вглубь зала, где стоят мальчики Фоули, и две девочки Маккинон, обе рыженькие, как две капли воды. По пути заворачиваешь к музыкантам, требуя ирландскую музыку, - легкое чувство де жа вю, но что поделать, нужно отвлечь толпу и вдохновить ирландских девочек утащить своих парней танцевать, - после продолжая путь.
Продолжая путь уже под начало мелодии, когда Эйрион уже давно танцует, а Морканта силой утягивает вторая близняшка. Берёшь Дарона за руку и улыбаешься, тянешь в сторону от толпы, которая собирается в  центре - кто-то танцует сам, пробует (не так много на официальных приемов такого, как свежий глоток воздуха), кто-то хлопает, а кто-то смотрит неодобрительно, но это не важно. Главное – сработало.
- Пойдём со мной, - шёпотом.
Шёпотом и взглядом, в толпе только по губам прочесть можно, но ходят вполне достоверные слухи, что аврорам нужно даже меньше, чтобы понять чьи-то мысли, если очень захотеть. Смеешься, лавируя между людьми, затягивая Дарона за старинный гобелен, который только благодаря магии и заботливым эльфам не покрыт вековой пылью. Улыбаешься.
Улыбаешься, выглядывая и убеждаясь, что вас никто не видел. А потом оборачиваешься к Дарону, обнимаешь его руками за шею и целуешь коротко.
- Это для Марлин, - объясняешь кузену. – Она напрочь отказалась подходить к тому, кто ей нравится, без дополнительного вдохновения «Сначала ты».
Смеешься тихо, зная, что Марлин – человек слова, пойдет и сделает, потому что пообещала, даже если будет краснеть и бледнеть, а следить за ней не надо. А тебе нужно еще время за старым гобеленом, который так удачно закрывает от посторонних глаз, и только домочадцы знают, как за ним спрятаться и куда нужно смотреть, чтобы увидеть, что за ним.
- А это совсем не для Марлин, - второй поцелуй дольше.
Второй поцелуй дольше, запутываешься пальчиками в волосах Дарона Фоули, который принципиально что-то говорил про семнадцать лет. И после еще один, думаешь ты, прикрывая глаза. Дарон весь тёплый и надёжный, словно дерево, символ которого все они носят, корнями впивается в землю, а кроной тянется в небо. И как бы тебе не хотелось остаться здесь подольше, - а хочется очень, - выйти рано или поздно надо. Ведь это далеко не все.
- Не уходи далеко, это еще не все, - щуришься и выскальзываешь из рук.
Щуришься хитро и из рук выскальзываешь, ладонью поправляя его волосы, а после выскальзываешь из-за гобелена, чтобы быстро найти взглядом Эвана и пробраться к нему, по пути трижды поговорив о погоде и ровно столько же прокляв ко всей бездне эту тему.
- Как прошло, братик? – на лице Эвана спектр эмоций.
Спектр эмоций Эвана и Марлин, стоящая рядом с кузеном Маккиноном, у которого братья-близнецы, говорят тебе о том, что твой глупый старший брат совсем не вода иногда, а глыба, и явно даже не ледяная. И у этой глыбы…
- Боги, какой все же у тебя плохой вкус… - закатывая глаза.
Закатывая глаза, утягивая брата в танец. Вам надо поговорить, а после, раз уж он решил, ты попробуешь помочь – план Б… хотя ты бы предпочла, чтобы сработал первый вариант. Но раз уж твой брат упрямый представитель животной фауны с ветвистыми рогами, - вообще ты думаешь о баране в качестве символа упрямства, но смотря на девочку Фоули, хоть ты и любишь кузенов, на ум приходят другие варианты возникновения рогов, и ее хочется ласково с улыбкой придушить за любимого братика, так что метафоры и сравнения лучше оставить и в голову не брать, - придётся работать с тем, что имеешь. А имеешь ты вальс.
- Эван, я сейчас кое-что сделаю… а ты следи за мной. Когда я исчезну из зала, бери свой плохой вкус, на кухне будет корзинка для пикника, - ты специально заготовила две, - магией перенесёшь куда угодно, но не на утёс, место занято. Лови момент!
Вальс  в котором ты не следуешь правилам, перехватывая руку Морканта, который танцует с сестрой, меняя вас парами, улыбаешься младшему мальчику Фоули, целуешь его в щеку и болтаешь за танцем – с ними легко, мальчишки классные. И ничего не сделали Эвану, так что желание придушить их отсутствует напрочь, обнять вполне есть. Танец сменяется другим.
- Моркант, еще вальс! – мальчишка стесняется, но двигается хорошо, а танцевать ты любишь.
Танцевать ты любишь, а Моркант не очень, как и толпу людей. Но девочки Маккинон словят момент, когда настанет время, почему-то ты уверена. Они предприимчивые. Брата спасает Дарон, меняя его точно так же, как ты себя и Анейрин местами.
- Это мой приём, но у тебя вышло прекрасно, - со смехом.
Со смехом, откидывая голову назад и оглядывая зал. Раз Дарон Фоули уже здесь, можно ускорить события.
- Вальс или прогуляемся? – танец в сторону выхода.
В сторону выхода, чёрного, пока никто не видит. Ускользнуть незамеченными можно легко, главное, чтобы потом не искали. Искать не будут, знаешь ты, все будут отвлечены, хотя на самом деле все, что будет дальше, для близких, не для толпы снобов, которые пришли поговорить о треклятой погоде. Вы идёте к утесу.
Утёс над океаном – отличное место, ты его любишь – уединенное, если не знать, как на него забраться, скорее рухнешь вниз, нужно знать тропу. А наверху есть почти ровная площадка, все видно. Когда вы на месте, призываешь свою корзинку с пледом, который покрывает камень, который сегодня тёплый – магия в нем говорит с твоей и слышит.
- Так лучше, без толпы, ммм, - полуоборачиваясь к Дарону.
Полуоборачиваясь к Дарону, пока плед и корзина занимают свои места, а потом садишься на землю, беря Фоули за руку, тянешь вниз.
- Смотри, - показываешь вверх и толкаешь ладошками его плечи.
Толкаешь ладошками его плечи, загораживая при этом весь вид, но наблюдать точно будет лучше лежа. Смеешься тихо, отклоняешься, ложишься рядом и тянешь ладошку вверх.
Ладошку вверх, и звёзды начинают падать. Точно отвлечёт всех. Точно половина сбежит. Точно не заметят тех, ради кого все устроено – близких. И ты надеешься, что у Эвана, не смотря на его ужасный вкус, все идет тоже хорошо.
- Небо у океана всегда особенно красиво, - говорить громко нужды нет. – Ночное небо похоже на бездну, м?
Фоули от бездны, так они говорят, все семьи из двадцати восьми любят свои легенды. А в вашей крови вода.
Вода, которая здесь совсем под ногами. Прикрываешь глаза, а капли от океана идут вверх и замирают, где-то в саду цветёт вишня, лепестки которой опадают и снова возникают, и снова падают, разлетаясь по всей территории замка.
- Намного лучше, - такой праздник тебе нравится.
Такой праздник тебе нравится, компания тоже та, которую ты хотела видеть рядом. Кладёшь голову на плечо Дарону, напевая какую-то песню, чувствуя магию в нем. От бездны Фоули ли или от огня Макктнонов, или капля крови Эйгир Розье-Фоули, его бабушки? Если вслушаться, можно услышать каждую, думаешь ты, с каждым ударом сердца.

Отредактировано Adelheid Fawley (2020-10-20 22:04:49)

Праздники бывают разными – семейными и публичными, желанными и теми, которые мы бы предпочли пропустить. Ты любишь торжества, но личные, маленькие, не такие, какие обожает твой отец. Он хочет, чтобы твой День Рождения был громким.
Громким, шумным праздником с множеством ненужных тебе людей, но именно они составляют высшее общество, свящённые семьи, которыми так дорожит отец. Впрочем, на любой его план у тебя найдётся свой.
Найдётся свой, когда между картонными поздравлениями можно сделать то, что хочешь сама: поговорить с братом, с Марлин, изменить план вечера, организовав ирландскую музыку и разбавив чопорность чем-то, в чем есть жизнь. И кое-что напомнить…
И кое-что напомнить тому, кто обещал и кому нужен был, - Мерлин знает зачем, - целый год. Найдя его, тихо, почти без слов, зовёшь за собой, прищуриваешься на его слова о поздравлениях, направлениях и всем, о чем вы можете поговорить позже. Сейчас просто нужно спрятаться от глаз, увести его подальше от толпы, которая пока отвлечена. Под музыку уводишь Дарона Фоули за собой, за гобелен и целуешь.
Целуешь и чувствуешь, что именно такой праздник ты хочешь – возможно, началось все бы с небольшого круга близких, а закончилось бы только тобой и Дароном наедине, но нужно еще подождать.
Подождать, но выйти из-за гобелена так сложно, первый поцелуй перетекает во второй, второй в более долгий третий, и ты думаешь, обнимая его, чувствуя узоры по ткани платья его руками, что праздник за гобеленом тоже отличная идея, если не начнут искать.
- Ммм… я бы осталась здесь, но скоро нас начнут искать, - если всех не отвлечь еще глобальнее, что в твоём плане.
Целуешь его в щеку и тихо смеёшься, запутываясь пальчиками в его волосах, а потом поправляя их, прежде, чем исчезнуть, сказав, что это лишь начало.
Начало, ведь праздник должен быть таким, каким хочешь ты, и он подразумевает только одно человека, которого совершенно не хотелось отпускать. Но необходимо немного времени.
Немного времени, чтобы уладить все дела.
Уладить все дела и пуститься в вальс с Моркантом, чтобы спланировать окончательный побег, который приближает Дарон, меняющий брата в танце. Ты смеёшься звонко, откидывая голову, когда он спрашивает, что это – план или расчет.
- Одно и другое, мне кажется, очень сочетаются вместе, - в танце приближаешься.
В танце приближаешься ближе, чем положено, спрашивая о том, танцуете ли вы или выходите в сад, в его выборе ты не сомневалась. За стенами ветер.
За стенами ветер и ночь, ты улыбаешься, думая о том, что сейчас, в этот момент начинается настоящий праздник, а не театр, который остался за дверью в бальном зале. Дарон обнимает тебя, а ты останавливаешься и обнимаешь его, прижимаясь к нему, лоб ко лбу, и тихо смеёшься, целуя его в щеку.
- Вот теперь праздник, действительно, начался, - а ветер играет.
А ветер играет с тканью одежды, с уголком пледа, который вылезает из корзины с заготовленным пикником. Переплетаешь пальцы рук, пока идёте до утеса.
- Спасибо, - проводишь пальцами по его щеке, благодаря за поздравления.
За поздравления, много слов здесь не нужно. Вы оба все знаете, а высокопарные слова – это часть того, что осталось за дверьми с этикетом. Плед расстилается, пикник накрывается, климат вокруг вас смягчается - магия вокруг.
Магия вокруг, она в вас самих, ты это чувствуешь и знаешь. В браслете, который серебром и деревом с гравировкой оказывается на твоём запястье. Старая магия, старый символ их семьи. Знак, в котором так много смысла.
Так много смысла – вы оба все решили, а впереди у вас так много времени. Дарон что-то говорит про образ, а ты закатываешь глаза и смеёшься, качая головой.
- Идеально подходит мне, - и речь не только о браслете.
И речь не только о браслете или даже совсем не о нем, хоть вещица тебе нравится. Речь о том, что она несёт в себе. Ты не Эван, который не верит и не смотрит на символы, ты знаешь знаки и слушаешь их.
Слушаешь их, не смотришь, пальцами касаясь символа на дереве, а потом такого же на руке Дарона, улыбаясь.
Улыбаясь, тянешь ладонь к небу, сморя вверх, магия вокруг вас. Ты говоришь о бездне, которая вокруг, Дарон отвечает, что она -  бесконечная неизвестность. Ты киваешь головкой, соглашаясь, бездна – тайна. А что там можно найти…
- То, что хочешь, - поворачиваешь голову к нему. – Что ты хочешь в ней увидеть, ммм? Ищущий всегда находит. Бездна соединяет пути.
Поворачиваешь голову к нему и улыбаешься, второй ладонью распутывая прическу, вытаскивая шпильки и позволяя волосам рассыпаться по земле. Дарон перехватывает вторую руку, прикладывая ее к груди – под пальцами бьется сердце, магия. Улыбаешься, когда он говорит о звёздах, на которые ты уже совсем не смотришь.
- Что хочешь загадать? – шепотом. – Сегодня сбудется обязательно.
Поцелуй стирает границы реальности, долгий, изучающий, ты путаешься пальцами в его волосах и отрываешься лишь для того, чтобы сделать вдох. Ты не знаешь, сколько времени прошло – миг или часы.
- У меня есть идея. И в ближайшие выходные я тебя никуда не отпущу, - ты улыбаешься.
Ты улыбаешься, целуя снова, теряя время и нить повествования, но потом нужно объяснить и договорить.
- В парке есть домик, его построили давно у озера. Завтра позовём остальных туда, а сегодня наш день, - ваш день здесь.
Ваш день здесь. Магия не даст замерзнуть, магия создаст все необходимое, нет причин спешить куда-то.  Пальцами выводишь символ дерева по его руке, очерчиваешь и смеёшься, думая о том, что теперь он точно не сможет говорить что-то про еще один год. Дарон Фоули твой, ты решила это давно. Дерево на твоём запястье говорит, что ваше решение одно на двоих – ты его тоже.
А на утро вы собираете всех, ты смотришь на Эвана, понимая, что план не удался, потому что Эйрион с восторгом трещит о том, как здорово они все вместе провели время. Ты качаешь головкой и зовёшь всех в домик в парке на выходные. Отдых от всего, включая старшее поколение и их требования. Там спокойно.
Там спокойно, тем более Эймунду нужно ехать домой, - возможно, его желание уехать связано с тем, что в одном доме будешь ты и Анейрин, ты ведь знаешь, что нравишься ему, - это тебе на руку.
Это тебе на руку, эльфы уже приготовили домик и все 4 комнаты в нем – 3 спальни и гостиную с кухней, лоджию-столовую. Вас ждут.
Вас ждут, а первым делом вы идёте на озеро, у которого есть свой магический жилец, который сначала не показывается, но потом выплывает и посылает хвостом брызги в Дарона с громким «фыр».
- Ты ему нравишься, - со смехом. – И он зовёт тебя поиграть. Держи!
Вручаешь Дарону несколько кусочков-кристаллов сахара и пару яблок, толкая в сторону водного коня, который все так же зовёт.
- Как хорошо ты плаваешь, мм? – целуешь его.
Целуешь его и подталкиваешь в озеро, а конь нетерпеливо бьет хвостом, как бы говоря, что он уже здесь, что может отвлечь от увлекательной игры, и почему кое-кто еще не в воде. Смеёшься и щуришься, наблюдая за магией вокруг.

Для вас с братом давно не секрет, что как только дети Фоули смогли хоть как-то отделиться от отца-тирана, они это сделали. Как только Дарон достиг совершеннолетия и перебрался, братья и сестра переехали к нему, но за это приходилось платить.
Приходилось платить до совершеннолетия Анейрин очень дорогую цену. Ты всегда будешь помнить, как Эван поздним вечером, - скорее ранней ночью, - поднял тебя и позвал к ним в замок, из которого они не смогли уйти в квартиру, потому что слишком устали после очередной тренировки отца, и не забудешь то, что вы там увидели и как дежурили в комнате старшего из братьев всю ночь, не зная, что ждать. Но этот период окончен.
Окончен, теперь они сами по себе, и если уступки отцу необходимы, то минимальные. Вы часто бывали у них в гостях, увеличивая пересечение семей, особенно когда Эван и Анейрин были вместе. Ты знала, что брат добавлял какие-то мелочи в интерьер и сама увлеклась этим. Но дальше гостиной никогда не заходило.
Дальше гостиной никогда не заходило, - впрочем, за брата и спальню Рин ты отвечать не можешь, сдаётся тебе, ее обстановку он знает очень даже хорошо, - и дальше вечеров с уходами домой после расставания брата и кузины тоже. Но в один день все меняется.
В один день все меняется. Все засиживаются несколько недель назад, решив остаться с ночёвкой, тебя отправляют в комнату Анейрин, но у тебя всегда был план.
План поменяться с братом местами, который ты выполнила. И раз Эван не вернулся на диван через полчаса и час, они точно нашли общий язык. Ты надеешься, что этот язык очень близкий, но… хотя бы смогут, действительно, поговорить. В тот вечер ты смотрела в огонь.
В тот вечер ты смотрела в огонь и не могла уснуть. Однажды, в прошлом году, вы с Дароном уже дремали здесь, но все казалось удобнее и уютнее. Вероятно, дело в Дарона и том, что он очень тёплый и уютный, но в ту, первую ночевку, ты не выспалась.
Не выспалась, и в этот раз, когда после уговоров Эйриона, - надо признаться, недолгих, но очень продуктивных, - вы остаётесь, ты все равно намерена поступить также. Меняясь местами с братом, устраиваясь в коконе из одеял, смотришь в огонь.
Смотришь в огонь, но в этот раз все по-другому. Рядом оказывается Дарон, который говорит, что пришёл проверить, такой ли неудобный диван, как ты говорила. Тихо смеёшься, когда он подтягивает тебя к себе, обнимая, а ты укрываешь его одеялами, в которые закутана – в них всегда будет место для вас двоих. Дарон касается губами твоей скулы, ты прикрываешь глаза, обнимая его за плечи.
- Теперь и мне так не кажется, ммм, - тянешь его к себе. – Так намного теплее.
Целуешь его, притягивая к себе как можно ближе, а огонь потухает, оставляя лишь тлеющие угли и звёзды за окном в качестве единственного света. Со звездопада прошло полгода, но каждый поцелуй всегда желанный, но общее в них одно – долгие, изучающие, с перерывами только на воздух.
Набирая воздух, ты думаешь, что Дарон очень тёплый даже через ткань, не обожжет ли без нее? Со следующим поцелуем ныряешь ладошкой под рубашку, вычерчивая узоры, целуешь, прижимая к себе еще крепче, а перед новым вдохом переворачиваешься, оказываясь сверху, перекидывая через него ногу и целуешь за ухом.
- Диван с тобой, конечно, очень удобный, но мне кажется, что в доме пустует отличная кровать, ммм, - шепотом на ухо.
Шепотом на ухо, хотя тут только вы и никто не услышит, перед новым поцелуем. На новом вдохе Дарон спрашивает о том, почему же она пустовала в прошлый раз ровно на половину. Ты смеёшься, перебирая пряди его волос, прищуриваясь.
- Это ты мне скажи, - с тихим смехом.
С тихим смехом, когда Дарон поднимает тебя с одеялами на руки. Обнимаешь его за шею, оставляя поцелуй на венке, пока он несёт тебя в свою комнату и ставит на пол, а ты осматриваешься. Тебе нравятся дубовые панели на стенах, определенно. И интересно, любит ли Дарон зелёный?
- Скажи, ты любишь зелёный? – когда одеяла падают.
Когда одеяла падают, он обнимает тебя, а ты поворачиваешься в его руках для нового поцелуя. Руки Фоули скользят по твоим, пальцы находят браслет – подарок, лучший, думаешь ты, из всех. И вопрос без слов. Ты улыбаешься, киваешь головкой и обнимаешь его. Вы оба давно все решили, вы оба это знаете. И вы -  части друг друга. Со звездопада это уже не ответ на вопрос, который может измениться, а факт, признанный и постоянный.
- У тебя есть легкая рубашка? Ты тёплый, тёплая пижама не нужна, - и тебе это очень нравится.
И тебе очень нравится это тепло. Открываешь шкаф, вытаскивая первую попавшуюся рубашку. Собираешься переодеваться, когда Дарон говорит, что сходит за водой. Смеёшься звонко полуоборачиваясь к нему и перемещая графин с водой с стаканы на консоль.
- Ты можешь просто закрыть глазки, милый, - со смехом. – А можешь смотреть, я не возражаю. И позже принесу сюда резную ширму из такого же дерева, как на стенах, чтобы тебя не смущать.
Потому что ты собираешься ночевать здесь каждый раз, когда вы будете оставаться на посиделки с ночевкой. Переодеваешься, застегивая рубашку на одну пуговицу чисто символически, ныряешь под одеяло, прижимаешься к Дарону и целуешь его.
- Спокойной ночи, - гасишь свет.
Гасишь свет магией, обнимаешь его и засыпаешь, на грани сна перекидывая через него ногу и устраиваясь удобно в тепле, исходящем от Дарона.

Тебе нравится этот праздник, тот, который начинается, когда вы сбегаете от толпы: утёс, звезды, вода и, самое главное, Дарон.
Дарон и магия, совсем не та, которую можно наколдовать, даже без слов и заклинаний, а особая, для вас двоих. Ты улыбаешься ему, думая о том, что с ним всегда тепло.
Тепло и легко, ты знаешь, что вы можете говорить и без слов, а еще так часто думаете об одном: смотришь на него сейчас и понимаешь, что вы оба в мыслях в том дне.
В том дне и двусмысленных фразах о возрасте, к которым вернулись год назад, но нужен был еще год, видимо.
Видимо, так было правильно, главное, что вы сейчас вместе, что все привело вас сюда, когда вы оба знаете, чего хотите. И символы говорят намного больше, чем может показаться – пальцами проводишь по эмблеме дерева на браслете. Ты тихо смеешься, когда тянешь руку к небу, а звезды начинают падать, вода парить вверх.
Парить вверх, а Дарон говорит, что нельзя говорить, что загадываешь – не сбудется. Тихо смеешься, прикрывая глаза. Возможно, все уже сбылось?
Все уже сбылось, думаешь ты, целуя его, зная, что весь вечер и вся ночь – ваши, что никто вас здесь не потревожит. Важно только то, что здесь и сейчас. Остальное будет завтра.
Завтра наступает, ты просыпаешься на обрыве, укутанная в плед вместе с Дароном, тянешься к нему и целуешь, желая доброго утра, и предлагаешь собрать всех.
Собрать всех удаётся довольно быстро, как оказалось, случай вмешался в план, приготовленный для Эвана. Дарон тоже это замечает, шепотом спрашивая тебя, пока остальные осматривают домик под рассказ брата. Тихо смеешься, обнимая его и целуя в скулу.
- Совсем не так, я хотела дать им время, - и ты шепотом рассказываешь.
И ты шепотом рассказываешь, разбавляя слова поцелуями на скулах и шее, что хотела дать время Эвану и Рин, чтобы они поговорили, но, видимо, вмешался случай – компания у озера оказалась намного больше, чем предполагалось.
- Наверное, ты прав, им это придет в своё время, но можно попытаться им намекнуть, - целуешь, притягивая к себе.
Целуешь, притягивая к себе, прежде чем все в домике идут разбирать комнаты, устраивают вещи и снова выходят. Ты тянешь Дарона к воде, говоря, что сейчас будет сюрприз. Водный конь совсем не заставляет себя ждать – он скучал без компании.
Скучал без компании, а ты смеёшься, смотря на Дарона с вопросами, тебе нравится, он спрашивает об имени, а ты качаешь головой.
- Ему нравится Фыр, на все остальное он говорит веское нет хвостом по воде, но мне кажется, ему понравилось Чудо. Ммм ты дал ему имя, - и это правильно.
И это правильно, тебе кажется, когда ты видишь, как конь тыкается Дарону в плечо, зовя играть – сразу тянется, в воду тянет, конь выбрал. Смеёшься и целуешь, толкая играть.
Играть, а сама наблюдаешь и хохочешь, все же точно выбрал – поддерживает, подначивает и приноравливается Чудо к Дарону. И высаживает очень аккуратно, отнюдь не за яблоки, а просто потому что человек его. Дарон выходит из воды, хватает тебя и целует, отвечаешь и обнимаешь его, убирая пряди мокрых волос со лба, когда он спрашивает про сюрпризы.
- Ммм… у тебя вся жизнь, чтобы узнать, - вычерчивая по его плечу узор.
По его плечу узор продолжаешь, когда вы садитесь на плед, маленький пикник, в который вклинивается водный конь, фыркая, требуя свою долю внимания и яблок. Треплете его под вечер по гриве, прощаясь.
- Ммм… пойдём, возьмём с собой Пломбир, - на прогулку.
На прогулку, да и познакомить Фоули и коня хочешь: Дарон любит животных, как и ты, и тебе кажется, что Пломбир, конь, совсем не водный, быстро полюбит его. А Дарон снова смешит тебя, говоря, что мороженное он точно ел. Смеёшься звонко, качая головой, переплетая ваши пальцы, направляясь в сторону деревянного добротного домика Пломбира.
- Боюсь, этот Пломбир может попробовать съесть тебя, - это он точно любит.
Это он точно любит – попробовать на вкус рукав, лизнуть, пощупывая на предмет вкусняшек. Вы заходите внутрь, конь тут же даёт о себе знать своим пррр и вывешивая голову из денника – встречает.
- Такое мороженное пробовал? – хихикаешь.
Хихикаешь, открывая денник, впуская туда Дарона и заходя сама, чешешь коня по шее, здороваясь. Вручаешь Фоули кристаллы сахара и яблоко, конь довольно фыркает.
- Ты ему нравишься.
Ты не сомневалась. Конь тыкается мордочкой в плечо Дарону, намекая, что неплохо бы подвигаться.
- Историю? По пути расскажу, она простая, - смеёшься.
Смеёшься, снимая магией седло, вальтрап, мех, уздечку и корду, магией направляя вещи к леваде-плацу.
- Дедушка подарил на десятилетие. Я очень долго клянчила лошадку, - смеёшься. – Пломбир был совсем малышом, представляешь? Вот таким, - ладонью показываешь чуть ниже своего бедра, - а потом вырос и стал огромным. А ваши сеттеры, м? Кстати, они уже в доме, Эмми привела их.
Их много, ты чувствуешь историю и тоже хочешь знать, как раз Эмми, одна из эльфов, забрала носиков из квартиры и привела сюда, тут же слышен лай, собаки налетают на Дарона, а Пломбир отходит в сторону и настороженно наблюдает.
- Пломбир не встречал столько рыжих носиков сразу, - наклоняешься и чешешь за ушком каждого. – Тут магическое поле, не потеряются, если решат побегать – все ведет к дому. Делали, пока Пломбир был не очень ручной и привыкал к работе с человеком, чтобы, если вырвался, всегда вернулся домой.
Каждого, а они летят приветствовать всех остальных членов семьи, а вы заходите за ограждение. Ты снаряжаешь Пломбира, который, пока ты закрепляешь все, тыкается носом в карман Дарона, ты смеёшься.
- Я тебе в карман положила пару сушек втихаря, он чует, - и намекает.
И намекает, что не плохо бы поделиться с ним тем, что издаёт чудесный ванильный аромат. Треплешь коня по лопатке и целуешь.
- Становись рядом, - тянешь Дарона к себе.
Тянешь Дарона к себе, закидывая повод за стремена и присоединяя к уздечке корду. Пломбир работает, бежит галоп, переходит в рысь, выбегает энергию, фырча, в обе стороны. Сматываешь корду, но не отсоединяешь и опускаешь стремена. Проходите пару кругов рядом с Пломбиром, чтобы он немного остыл.
- Попробуешь сесть в седло, ммм? – улыбаешься. – Я сначала подержу вас и расскажу все, а потом… сам.
Улыбаешься, целуя Дарона в щеку, давая коню сушку, которой он довольно похрумкивает, смотря на вас с интересом.

Зачастую совсем не важно, где ты, а важнее, с кем ты – именно люди делают дом домом, создают уют и комфорт. Ты уверена в этом, лежа в гостиной на диване, который кажется тебе крайне неудобным.
Кажется тебе крайне неудобным сейчас, но вот несколько месяцев назад вместе с Дароном казался очень комфортным и тёплым. Важно окружение и тепло определенного человека, который может согреть.
Может согреть Дарон, который оказывается рядом, целует в скулу и вы кутаетесь в одеяло. Диван сразу становится самым удобным местом во вселенной. Изучающие поцелуи и прикосновения к коже – волна тепла, тебе нравится. Но…
Но зачем быть здесь, когда в его комнате пустует отличная кровать? Об этом и говоришь ему. Он подхватывает тебя на руки, ты смеёшься, обхватывая его шею, оставляя поцелуй на шее. Когда заходите в комнату, Дарон ставит тебя на пол, одеяла падают, ты осматриваешься.
Осматриваешься, задавая вопросы о цветах. Зелёный – ему проходит, Ирландия, дубы и зеленые листья. Он молчит, а ты смеёшься тихо, думая, что точно зелёный, надёжный и спокойный. Фоули обнимает и целует тебя в скулу, ты довольно что-то мурчишь себе под нос, обнимая его крепче, отклоняя голову на бок и давая ему большую площадь – каждый совершенно поцелуй особенный, думаешь ты.
Каждый особенный, думаешь ты. С Дароном очень тепло, поэтому теплая пижама не нужна, а вот рубашка… отлично подойдёт.
Отлично подойдёт, спрашиваешь, получая в ответ вещь и вопрос о необходимости одеял. Зелёная, ты улыбаешься, думая, что это самый верный цвет для этого места. Тянешься к Дарону и целуешь. Поцелуй долгий, который совершенно не хочется прерывать.
- Нет, они не нужны, ты тёплый, ммм, - скользишь пальцами.
Скользишь пальцами медленно по его телу, а дальше разговор переходит на воду. Ты тихо смеёшься, когда Дарон наливает воду в стакан, пока ты накидываешь рубашку, оставляя ее застегнутой лишь на одной пуговице – кожа к коже, тебе интересно, как это будет ощущаться. Он говорит, что ты не смущаешь его и рубашка тебе идет, щуришься, снова обнимая.
- Значит, надо чаще ммм ходить так, мм? - кружишься вокруг своей оси, не смотря на то, что рубашка лишь на пуговице, а потом тянешься к нему.
Тянешься к нему, целуешь, чтобы после устроиться удобно в его руках в постели и заснуть, отлично выспавшись.
Выспавшись, ощущая, что ты дома. Что эта комната становится домом, пока здесь Дарон, обнимающий тебя. В две недели после ночевки (и в командировку Фоули, вы кормите и гуляете с сеттерами, которые привыкают к вам) ты обтягиваешь стены зелёным шелком, который отлично сочетаются с темными дубовыми панелями, меняешь обивку на креслах (зачем кожа в доме? Офис, честное слово) на изумрудный бархат, добавляя синие подушки к ним. И ирландский вереск по потолку. Несколько ламп-торшеров с мягким светом и подвесками из агата. Комнаты младших Фоули тоже получают небольшие сувениры – птицы для Эйриона на потолке, которые при заклинании вылетают, оживают и поют, для Морканта хвоя в кадках из Исландии, а для Рин что-то придумал Эван. Тебе нравится.
Тебе нравится. Когда они приезжают, ты хватаешь за руку Дарона, целуешь, соскучилась, и почти сразу тащишь в комнату, закрывая ему глаза, пытаясь балансировать на носочках.
- Нравится? – убирая ладони.
Убирая ладони, давая осмотреться, а потом тянешь к себе за ворот рубашки, прижимаясь к нему, целуя.
- Я соскучилась, ммм, - и еще один.
Еще один, пока Эйрион не требует всех в гостиную, сидеть, пить чай или что-то крепче и говорить. Ты смеёшься, слыша его, беря Дарона за руку и выходя к остальным.
К остальным, с которыми вы обмениваетесь впечатлениями, новостями, а потом остаётесь с ночевкой снова, не собираясь никуда. Ты сразу идёшь с Дароном, не собираясь оставаться в гостиной. В гостиной вообще никто не собирается оставаться, довольно думаешь ты, никто не разбирает постель. Значит, все хорошо.
Все хорошо. Это замечает и Дарон. Ты смеёшься, обнимая его и целуя в щеку. Дарон уходит разжигать огонь, а ты наблюдаешь за этим, улыбаясь.
- Да. Возможно, они начинают что-то понимать, - тянешь его к себе.
Тянешь его к себе, устраивая в кресле, а себя — у него на руках. Уютно и тепло, несколько поцелуев оставляешь на его шее, пока он говорит о том, что нужно говорить. Касаешься лбом его лба, улыбаясь и прикрывая глаза.
- С нами этого не случится, милый, - касаешься губами его виска. – Потому что говорить и слушать мы умеем не только, когда что-то случилось. Если разговаривать и понимать, то и разногласий не возникнет.
Ты уверена в том, что говоришь, вы часто и много разговариваете, со словами и без. И вы друг другу открыты – это главное.
- Открытая книга для тебя, - улыбаешься, берёшь его ладонь.
Берёшь его ладонь и подносишь к левой ключице, как тогда, в Исландии на Рождество год назад, когда рассказывала о магии и потоке, давая ощутить, почувствовать, об отце и происшествии. Думаешь о том, что быть открытым – самое главное, от закрытости слишком много последствий, поэтому скрывать от тех, кого любишь, не стоит ничего – ни плохого, ни хорошего, все должно приниматься безоговорочно и, если что-то идет не так, обсуждаться и приходить к компромиссу. Вы точно сможете.
Сможете, но сейчас время ложиться спать. Дарон из шкафа достаёт рубашку, ту самую зеленую, которую ты любишь (и совсем не за мягкость ткани), говоря, что в роли пижамы она имела успех, но дело совсем не в ней. Ты прищуриваешься, делая шаг к нему и поцелуй, беря рубашку не сразу, сначала ведёшь плечами, а шелковое платье на лямках соскальзывает на пол, переступаешь его и обнимаешь крепко. Почувствовать.
Почувствовать без ткани, но не увидеть, это что-то интересное, думаешь ты, скользя руками под ткань футболки Фоули, магией отправляешь рубашку обратно в шкаф, а футболку стягиваешь с него, лишь на секунд прерывая поцелуй, а затем снова целуя, касаясь кожи кожей.  Магия помогает футболке оказаться на тебе, все еще скользишь пальцами по его коже - любая открытая кожа считается доступной, негласное правило.
- Ты прав, в качестве пижамы она ммм идеальна, - потому что кожа к коже. - Но... сегодня я хочу эту футболку.
Кожа к коже, потому что она – Дарона, который, как будто тогда, в твои четырнадцать в снегу, специально упускает момент, Хотя почему как будто… улыбаешься это мысли, смотря на него зная, что он поймёт без слов твои мысли. И устраиваешься удобно в постели, тянешь его к себе и, желая спокойной ночи, засыпаешь.
Засыпаешь, чтобы утром встать выспавшейся, разбудить Дарона поцелуями, когда на кухне уже слышен звон посуды, чтобы выйти к завтраку и сесть вместе, касаясь.
- Отличное утро, я так здорово выспалась, - делая глоток чая.
Делая глоток чая, совершенно не понимая, почему Анейрин смеётся на эту простую фразу. Под столом находишь ладонь Дарона, переплетаешь пальцы.
- Какие планы на сегодня, ммм?

Рождество – время чудес, ты в это верила всегда. В это время возможно совершенно все, главное верить. Ведь без веры нет ничего, даже магии. Вы планируете семейный праздник, но, когда зовёте к себе всех Фоули, планы меняются.
Планы меняются – Фоули едут к родственникам Морканта в Исландию. Ты улыбаешься, зная, что для них те люди тоже семья, потому что они семья младшего из братьев. Вас зовут с собой, ты не сомневаешься ни секунды, отвечая и за себя, и за Эвана – чем не чудо.
Чем не чудо – путешествие? Утепляешься, решая, что пуховик должен быть потолще, сапоги с мехом. Проверяешь чемоданы брата, а затем с багажом вы оба выходите в камин в квартире Фоули – оттуда портал.
Портал переносит вас во фьорд, покрытый снегом, с уютным деревянным домом с огромными окнами до пола. Вы знакомитесь с семьей Морканта, быстро находя общий язык со всеми. Вам с Эваном выделяют отдельную комнату. В первый же день дружно наряжаете елку, используя для самых высоких веток мальчишек, говоря, что наряжать надо без магии, а они повыше. Хихикаете, ты видишь, как Фрейя смеется и поглядывает на Эйриона – щуришься.
Щуришься, когда в один из дней слушаешь вечером у камина болтовню всех, вы совсем засиделись – время за разговором летит незаметно. Слово за слово, и ты засыпаешь на диване, приобнимая подушку. А потом ощущаешь невесомость.
Невесомость, и сон спокойный. На следующее утро открываешь глаза, и первое, что ты видишь – спящий Дарон. Улыбаешься, укутывая вас в одеяло плотнее, думая, что это – самое правильное, что можно видеть по утрам, тебе нравится. Легко целуешь его в скулу, обнимаешь и прикрываешь глаза.
Прикрываешь глаза, наслаждаясь теплом, замечая, что кровать Эвана пуста, надеешься, что Эван там, где и ему тепло (можно же вытащить Рин из спальни девочек, наверное?). Перебираешь пряди волос Дарона, когда мама Морканта проходит по коридору и кричит, что пора завтракать. Дарон сонно открывает глаза, а ты целуешь его, притягивая к себе.
- Доброе утро, - и еще один поцелуй. – Не знаю, как ты, а я очень хорошо выспалась.
Дарон тёплый и надёжный, с ним сон спокойный. Смеешься тихо и встаешь умываться. А потом завтрак.
Завтрак, на котором все смеются, что-то рассказывают, едят (или совсем наоборот) странные северные блюда. Ты смотришь на Эвана, чтобы понять, как он провёл ночь, и взгляд у брата говорящий – доволен. Думаешь о том, что Анейрин, может, и видит будущее, но ты чувствуешь его, смотря на брата – вопрос для них один, самый маленький, но главный: по какой дороге пойти, длинной или короткой, как много себе выбрать испытаний, но все придет к одному. И, раз уж всем понравилось такое случайное стечение обстоятельств из-за твоего засыпания… надо бы повторить.
Надо бы повторить, но пока только утро. Ты сидишь рядом с Дароном, соприкасаясь бёдрами, чувствуя тепло, когда кое-кто особенно шумный предлагает выйти на холод и поиграть – отличный зимний солнечный  день пропадает, говорит Эйрион. Снежки.
Снежки – это весело. Помнится, вы все, - без учета Фрейи, которая, казалось бы, была с вами всегда, - играли в Хогвартсе. Было забавно.
Забавно, когда во дворе все разбегаются кто куда, ты жульничаешь, используя магию, под визг Эйриона «Нельзя так, эй!» зашвыриваешь снег ему под куртку за то, что рассекретил, а дальше игра набирает обороты, следить за всем становится сложнее, все смешивается – магия и правила магглов, смех и крики везде.
Смех и крики везде. А потом ты хватаешь Дарона за руку и падаешь в снег. Совсем нарочно, но зато скрываясь от снежков от Эйриона и Морканта, которые объединились и решили жульничать тоже. Смеёшься и сморишь на него с вопросом.
С вопросом – такое было, и тогда кое-кто очень взрослый, но очень долго думающий, упустил момент, ты уверена в этом. Помнишь ли? И видишь ответ. У вас получается так говорить, просто взглядам. Улыбаешься, тянешься к нему, поцелуй. Игра уходит на второй план, а в снегу очень даже ммм неплохо, думаешь ты.
- Вот теперь правильное решение, - смеёшься.
Смеёшься, тихо говоря, чтобы слышал только он, когда вы встаёте и отряхиваетесь, прежде чем зайти в дом обратно.
Зайти в дом обратно, чтобы сварить глинтвейн и устроиться у камина. Родители Фрейи и Морканта (отчим любит его, ты видишь, и не делит детей, называя сыном, а Фоули считает его отцом, называя так) говорят, что доберутся до родственников в соседний фьорд и вернутся к завтрашнему вечеру. Как только они шагают в портал, дом оглашает визг Эйриона, который подбрасывает подушку вверх:
- Пижамная вечеринка!
Ты смеёшься, откидывая голову назад, это совсем в его духе. Эйрион требует, чтобы все сидели допоздна в пижамах и пили глинтвейн.  Анейрин язвительно спрашивает, что делать, если пижамы у кого-то не для общественного просмотра, на что брат парирует, что все здесь свои, никого не напугать. А ты переводишь взгляд на Эвана, подмигивая, мол, это о тебе беспокоились, знаешь ли. Но все соглашаются в итоге.
В итоге все сидят на подушках на полу у камина, пьют глинтвейн, который тут же раздаивается из большого котла в камине, и болтают, пока у Эйриона не возникает новая потрясающая идея – покер. И не просто покер, а как принято в Дурмстраге. Оказывается, играют там не на просто желание, а на раздевание. Лучше б на желание играли – больше получить можно, уверена ты, но вместо того, чтобы сказать это, прыгаешь на диван.
- Я пасс, наблюдаю.
Эйрион начинает шутливо подначивать, мол, что это, вейлы не играют или не раздеваются, а ты фыркаешь и смеёшься.
- Чтобы вейла разделась, это еще заслужить надо… хотя вот Эван с вами играет, кто-то, видимо, заслужил, —сквозь смех.
Сквозь смех подмигивая брату, Эйрион забавно хлопает глазами, решая не приставать дальше, а ты хихикнешь, наблюдая за игрой, девочки точно кооперируются. В итоге их мальчишек лидирует Эйрион, девочки ещё в полном порядке, а остальные…
— Интересные в Дурмстранге традиции, — смеёшься.
Смеёшься, накидывая на Дарона плед и целуя в макушку, а Эйрион требует у девочек доиграть, он уверен, что победа за ним, но увы. Под общий шум…
Под общий шум ты решаешь, что пора привозить план в действии. Закрываешь глаза и удобно устраиваешься на диване, делая вид, что заснула, слышишь «тсссс» от Эйриона , а потом чувствуешь, как тебя подхватывают на руки — Дарон.
Дарон, приходится сдержать себя, чтобы не обнять за шею, а упорно и правдоподобно сыграть в спящее создание. Как только за вами закрывается дверь, а Дарон опускает тебя на постель, ты открываешь глаза и внимательно смотришь на него.
— Ты догадался, — смеёшься, обхватываешь руками и тянешь вниз.
Смеёшься, обхватываешь руками и тянешь его вниз, подвигаясь. Магией укрываешь вас одеялом и выключаешь свет, а огоньки магические создаёшь.
— Расскажи мне историю, ммм? — целуешь в скулу.
Целуешь в скулу, выводя по плечу узоры, готовясь слушать. Вечер будет продолжаться, но менее шумно, зато теплее.

Отредактировано Adelheid Fawley (2021-02-11 23:47:31)

Тебе нравится продолжение праздника в вашем домике. Именно вашем, кажется, что место принадлежит понемногу всем, кто находится здесь. Ты наблюдаешь за всеми, хоть изначальный план не удался, но этот тоже неплох. Но главное, что от всех можно убежать.
От всех можно убежать, скрывшись у озера, играя с келпи, который наконец одобряет имя и требует внимание к себе. Ты улыбаешься.
Ты улыбаешься, смотря на Дарона и Чудо, которые играют в воде, а потом вы кормите его яблоком. Фоули шутит про имя, а ты качаешь головой.
- Никогда не знаешь, как встреча повлияет на всех, но ему нравится имя, посмотри, - Чудо фыркает и тыкает носом в плечо.
Чудо фыркает, тыкает носом в плечо, получая еще пару-тройку яблок. Отдыхаете у воды, смеётесь, касаетесь, пока у тебя не появляется еще одна мысль, ведь здесь есть еще один жилец.
Еще один жилец – Пломбир, ты смеёшься и щуришься, когда Дарон говорит, что мороженное ел в своей жизни, но конь делает фыр, получает вкусняшку, тыкается носом и обнюхивает нового для него человека.
- Ты ему нравишься, - конь делает свое коронное лизь, а после вы выходите.
Вы выходите, чтобы встретить рыжую ирландскую стаю сеттеров, которая радостно лает и пытается облизать, Пломбир сначала смотрит настороженно, а потом привыкает к шуму и играм новых друзей. Ты спрашиваешь про то, откуда появились носы у Фоули, Дарон рассказывает не совсем веселую историю. Переплетаешь ваши пальцы.
Переплетаешь ваши пальцы, думая о том, что его отец – настоящий… нехороший человек, очень, и слово должно быть покрепче для него. Но решаешь отвлечь Дарона от воспоминаний, предлагая ему сесть в седло. Сначала он отказывается, а ты ведёшь бедром, задевая его.
- У тебя получится все, - ты точно уверена в этом.
Ты точно в этом уверена, и Пломбир как будто подтверждает, фыркая и тыкаясь носом. Дарон соглашается, и все отлично выходит.
- Видишь, все здорово. Можно в следущий раз попробовать без стремян, м? - конь довольно фырчит, получая сушку.
Весь вечер вы гуляете, а когда возвращаетесь, видите, что Эван и Рин заснули в гостиной, хотя комната предназначалась не для них.
- У тебя нет выбора, - смеёшься, хватая его руку.
Хватая его руку и затягивая в комнату, зажигая свечи. Устраиваешься удобно на левой части постели, тянешь его к себе.
В следущий раз вы собираетесь в домике все вместе через пару месяцев. Ты смотришь на толпу, фыркая.
- Все в палатки, тёплые, магические, на всех мест и палаток нет, по двое! Кыш! – выдаёшь всем палатки, объединяя Эвана и Рин, а вечер…
А вечер наступает, ты закрываешь шторы и устраиваешься у камина, перемещая белое вино, морепродукты, сыр и фрукты, и тянешь руку к Дарону, хватаешь и притягиваешь его к себе. Кутаешь вас пледом.
- Ммм… - тянешься и целуешь.
Тянешься и целуешь, путаясь пальчиками в волосах и скользя по коже. Отличный вечер, думаешь ты, только его начало. И, надеешься, что не только у вас.
Не только у вас… ты вспоминаешь, что Дарон когда-то спрашивал о магии, легко качаешь головой в такт мыслей.
- Магия – это мы, знаешь? Мы здесь и сейчас, мы сами, самое сильное и крепкое волшебство, - тянешься к нему.
Тянешься к нему и целуешь, прижимаясь к нему и думая, что это мгновение не должно кончаться.

Отдых – это святое, точно знаешь ты, даже если некоторые представители семейства Фоули не слышали об этом и никогда не практиковали. Но нужно приучить некоторый трудоголиков к тому, что мир не закончился на рабочем месте. Вроде бы даже выходит.
Выходит, думаешь ты, когда вы собираетесь провести выходной Дарона среди недели в домике у озера. Ты напеваешь какую-то песенку, заканчивая приготовления, проверяя, принесли ли все, что ты просила, остаёшься довольной.
Остаёшься довольной и ждёшь Дарона, который приходит с ирландским хлебом, и в этом есть что-то домашнее и милое, такое родное и трогательное, что ты умиляешься, обхватывая его руками, утыкаясь носом в шею и вдыхая. Не желаешь никуда отпускать.
Не желаешь никуда отпускать, но иногда желания не имеют значения – Дарон говорит о командировки, ты вздыхаешь, но потом улыбаешься, говоря, что у вас есть как минимум этот день, здесь и сейчас. И тебе немного спокойнее от того, что командировка всего лишь для наблюдения. Но все равно…
Но все равно работа у Фоули нервная, ты переживаешь за них всех, но подумаешь об этом потом. День вы проводите, угощая Чудо и играя с Пломбиром, а вечером устраиваетесь у камина с вином и угощениями. Ты любишь такие вечера…
Ты любишь такие вечера, наполненные уютом, разговорами и поцелуями, которые заходят все дальше и дальше, и, будь твоя воля, уже бы давно ушли далеко, но Дарон все время был здравым рассудком в ситуациях, когда, как ты считаешь, рассудок вам совсем не был нужен. Улыбаешься этой мысли, тянешь его к себе и целуешь.
Целуешь, опускаясь на ковёр, тянешь его за собой, в этот раз не чувствуя, что Дарон постоянно думает. Думать – это то, что он умеет прекрасно, но ммм…
Ммм… не сегодня, и это тебе нравится. Пальцами скользишь под ткань футболки, стягивая ее, изучаешь прикосновениями кожу. Шёлк платья скользит вниз, ты помогаешь ему соскользнуть и откидываешь в сторону, дыхание прерывается…
Прерывается все резким звуком и голосом Марлин, ты не сразу понимаешь, что вообще произошло и когда, пытаясь продлить поцелуй, но птица не замолкает… кажется, ты не переносишь дятлов на дух с сегодняшнего дня.
С сегодняшнего дня, который, казалось бы, не мог удивить больше, чем удивил присутствием всяких пернатых. Но новости, которые несут птички на крылышках воистину удивительны… чем дальше, тем удивительнее, вы с Дароном даже переглядываетесь с удивлением, заставшим на обоих лицах.
- Мы поздравляем, но, Марлин… - а слушать она даже не хочет.
Не хочет, перемещаешь легкий плед, укутывая вас.
Укутывая вас, не собираясь забираться внутрь шелка платья, даже если момент испорчен, кожа к коже – самое приятное ощущение…
Самое приятное ощущение, ты смеешься на шутку Дарона о птице и ее обладательнице, обнимаешь его и целуешь в шею.
- Действительно, почему же именно дятел, - смеешься.
Смеешься, а дятел все вещает, но тут появляется бобер, который грызёт ножки шкафа, на котором устроилась птица, и просит Марлин вернуться домой, не отвлекать никого… но не так просто остановить сумасшедшую птичку и болтливую невесту.
- Все, мое терпение… - вызываешь патронус.
Вызываешь патронус, огромный василиск заполняет призрачным телом комнату, говоря приветственное шшшш и задавая немой вопрос. Также без слов просишь его прогнать гостей, что он выполняет, когда Дарон выдаёт тоном  Эйриона его же коронную «Змеюка!». Ты фыркаешь, возмущённо хлопая мужчину по плечу.
- Эй, не обижай носика! – который возмущённо шипит, а потом оборачивается вокруг и подставляет мордочку. – Он же маленькое чудо.
Чудо растворяется в воздухе с финальным шшшш, укоризненным, но уже не обиженным.
- А твой патронус, мм? – целуешь.
Целуешь его, ненадолго прерывая разговор. Но момент уже утерян, к тому же завтра Дарону в командировку, он должен отдохнуть и выспаться. Вы перебираетесь в спальню, ты перебираешь пряди волос Фоули.
Перебираешь пряди волос Фоули, а потом снова пальцами натыкаешься на узор на его руке, в голове одна мысль со скоростью света сменяет другую, пока не выливается в простую и такую понятную тебе фразу:
- Дарон, я хочу чувствовать тебя прямо сейчас, - ведя пальцами по коже.
Ведя пальцами по коже, нависая над ним, следя за реакцией. Но, кажется, фраза была понятна только тебе… Дарон краснеет, смущается. Впервые за все время, которое ты его знаешь, - а это, минутку, вся твоя жизнь, - ты видишь, как Дарон Фоули краснеет и смущается. Ты вопросительно смотришь, хлопая ресницами.
- Что? Нормальное такое желание, между прочим, - наклоняясь и целуя.
Наклоняясь и целуя, а потом соображая, что что-то пошло не так, и это что-то – формулировки. Разрываешь поцелуй, хихикаешь и думаешь о том, что слово, действительно, великая сила, будь то просто фраза или заклинание.
- Я о тату, милый… - треплешь его по волосам. – А ты подумал о мм…
Скользишь пальцами по его телу, наклоняешься и целуешь, оставляя дорожку поцелуев ниже и ниже: его мысль тебе тоже очень даже нравится, и если бы не дятел… но сейчас речь совсем о другом, и Дарону все же утром рано вставать.
- Тебя я тоже хочу, но тебе надо отдохнуть перед работой, - но еще одна дорожка поцелуев совсем не вредит. -  И ты так мило смущаешься, что я ни о чем не жалею, - тянешь его за руку и садишься.
Тянешь его за руку и садишься, протягивая запястье, касаясь второй рукой его щеки, думая о том, что так тебе будет немного спокойнее. Ритуалы.
Ритуалы и мания наполняют ваш вечер, эмоции и ощущения, и так до тех пор, пока Дарон не засыпает.
Засыпает, а ты раскладываешь по карманам для него записки и воспоминания, которые откроются лишь один раз, а заклинания сработают лишь у него. Милые, странные, нелепые детские и ммм… новые, все там. И засыпаешь рядом.
Засыпаешь рядом, чтобы рано утром встать, вместе позавтракать, зная, что сейчас с минуты на минуту начнёт открываться портал, целуешь его, вкладывая в карман самую главную записку с тремя простыми словами «Я тебя люблю».

Ты любишь и ценишь каждую минуту, которую вы проводите вместе, и безумно скучаешь и волнуешься, когда каждый из Фоули отправляется по работе куда-то. Смеешься иногда, говоря, что чувствуешь себя матерью троих взрослых детей, падая на постель к Дарону, который хмыкает на это, приветствуя в своем мире. И сейчас один из таких моментов.
Один из моментов, когда всех их нет, а вы с Эваном убиваете время, пока не решаете сделать что-то интересное,  добавить  в квартиру детали, мелочи, создающие атмосферу – сюрприз.
Сюрприз, кажется, удаётся, смеешься ты, и для того, чтобы это понять, совсем не нужны слова: Дарон подхватывает тебя на руки, а ты смеешься, обхватывая его ногами (для лучшего баланса, конечно, но на деле совсем не для него), и целуешь.
Целуешь долго, не отпуская, а потом вы говорите много. Со слов и без них, ты точно уверена, что вы всегда будете оговаривать все, поэтому смело это обещаешь. А потом…
А потом ты смотришь на рубашку в его руках, вейла внутри тебя точно знает, что делать, ты смеешься после, устраиваясь рядом с Дароном в его футболке и еще раз целуя его.
Целуя его, знаешь все, что он хочет сказать взглядом, киваешь головкой, говоря, что все понимаешь и слышишь, и засыпаешь, покрепче обняв его.
Обняв его, просыпаешься, чувствуя себя бодрой и готовой к новому дню, о чем и заявляешь громко за завтраком, спрашивая, какие дальше у всех планы – Эван взял выходной, подстраиваясь под выходной Фоули, а ты – вольный художник. Предлагают кино.
Кино – это маггловский мир, то, где Фоули бывают намного чаще вас, ты обнимаешь Дарона, целуешь его в щеку.
- Эван меньше общался с магглорожденными, чем я, но он слышал о кино. Уверена, что ему интересно, но не уверена, что смотреть он будет фильм, - смеешься.
Смеешься, думая, что в кино темно, никто не видит, а у Эвана Рин под боком. Надо пойти на что-то хорошее. И вы идёте на комедию. Дни бегут.
Дни бегут, вы все становитесь ближе, одной семьей, а главный семейный праздник приближается. Вы с Эваном закупаете подарки от всех для ирландской семьи, Фоули снова в командировке и возвращаются за пару дней до праздника, которые они должны отдохнуть. И вскоре вы стоите у семейный ворот.
Семейных ворот из дерева, живого, растущего и защищающего. Ты чувствуешь магию, касаясь коры. А затем в немом вопросе касаешься места на руке Дарона, где есть изображение дерева – этого самого, думаешь ты, получая немой ответ «да» одними глазами. Улыбаешься.
Улыбаешься, попадая в толпу, которая шумит, бегает вокруг, рассказывает наперебой, сливаешься с ней. Тебе нравится здесь быть и нравится еще больше видеть Дарона, отпустившего все, просто отдыхающего. Здесь не он старший, здесь он – такой же ребенок последнего на данный момент поколения, пусть и самый старший из всех детей. Хихикаешь и берёшь из вещей припасенный колдограф, начиная всех снимать, пока они не видят – самые живые фотографии.
Самые живые фотографии, потом будете рассматривать их в сочельник, а пока заколдовываешь технику, чтобы она продолжала выполнять твой замысел сама, из магии создаёшь омелу, которая преследует людей, ведомая неведомым никому, даже тебе, выбору.
- Будь аккуратнее, тут омела летает, - хихикаешь, становясь на носочки, целуя Дарону в щеку, - сдаётся мне, ее выбор совсем хаотичный.
Хаотичный, хохочешь ты, когда под ней оказываются Эймунд и Эван, которым ничего не остается, как расцеловаться в щеки, иначе омела продолжит летать за ними, осыпая градом листьев. Не без подвоха, конечно. Ты любишь такую магию.
Ты любишь такую магию, которая возникает только в кругу семьи. Виски льётся рекой, никто не следит, ты обнимаешь Дарона со спины, наблюдая за мальчишками, которые решили посоревноваться. Целуешь Фоули в висок, смеясь, когда кто-то задевает тарелку, за что получает и обещает устроить уборку.
- Бабушка у тебя молодец, знает, что делать с толпой молодых ирландских мальчиков, кровь и так горячая, а виски еще подогревает, - еще один поцелуй в щеку.
Еще один поцелуй в щеку, когда агитация переходит на Дарона и Эвана, ты с сомнением случаешь Алуина, который заявляет, что ничего такого, он сам не аврор.
- Только подготовку аврорскую прошел,- хихикаешь.
Хихикаешь, знаешь ты, Алуин только любит говорить, мол, я не с ними, я – создание нежное, а на деле тот же аврор, который просто не смог пройти финальный экзамен. Рин что-то говорит про то, что Эван же вейла – дунешь и улетит, а ты закатываешь глаза. Все тоже не так просто, как с Алуином, долгие полеты и квидичные тренировки тоже создают силу, которой не видно, даже если сам брат себя недооценивает.
- Когда тебя недооценивают, в этом появляется преимущество, которым не грех воспользоваться, - заговорчески шепчешь брату, стоящему рядом, в итоге пинаешь Эвана играть.
В итоге пинаешь Эвана играть с мальчишками, но они еще хотят поднять и Дарона. Но ты хохочешь, отпуская его, мастер-класс, говорит Фоули.
- Не сомневаюсь ни секунды, - и это чистая правда.
Чистая правда, ты веришь в него совершенно без сомнений и знаешь, что он может совершенно все.
Совершенно все, включая смену планов здесь и сейчас. Ты смеешься, слыша музыку, слова, реакцию всех, хватаешь его за руку и на дружный смех просто целуешь, после корча всем рожицу, мол, не завидуйте. Все весело, по-семейному, с шутками и удивлением от того, что серьезный Дарон Фоули идет танцевать. Этот день тебе нравится все больше и больше. Музыка…
Музыка несёт за собой. Ты смеешься, когда один танец сменяет другой, а вы все еще в кругу сменяющихся людей, танцуете, смеётесь, касаетесь. Тебе нравится наблюдать за Дароном, он отдыхает и чувствует себя свободным от всего, а это именно то, что ты всегда хотела – ему нужно чаще отпускать все, говоришь это все одним взглядом: Дарон знает, он слышит несказанное вслух. Тянешься к нему и целуешь.
Целуешь и перед тем, как разойтись по комнатам, когда праздник закончился далеко за полночь, и отнюдь не из-за омелы, которая, переловив всех в невозможных сочетаниях, добралась до вас. Желаешь спокойной ночи, оказываешься по другую сторону двери.
По другую сторону двери готовишься ко сну, переодеваясь в шёлк, укладываешься, но думаешь о том, что с Дароном спится лучше, спокойнее и намного теплее. Думаешь об этом не больше пары минут, прежде чем выскользнуть за дверь и пройти несколько метров до другой двери, которую открываешь.
Открываешь, в свете от окна видишь, куда идти. Ныряешь под одеяло, целуя Дарона в щеку, обнимая.
- Я привыкла к твоим рубашкам, знаешь? – устраиваешь голову удобно на его плече. – И к теплу, ммм.
Не к любому теплу, не от камина или одеял, к теплу Дарона. Устраиваешься рядом, засыпая, тебе снится что-то, наполненное музыкой, легкое и светлое.
Свет в окна бьется рано утром, ты просыпаешься первой. Улыбаешься, задергивая магией тихо шторы, пока есть время, Дарон еще может поспать, а ты рассматриваешь комнату в мансарде, где так много всего, что рассказывает о детстве Фоули, о каждом дне, который он тут провёл. Рассматриваешь, перебирая его волосы, пока не ощущаешь, что дыхание меняется – просыпается. Наклоняешься и целуешь его.
- Доброе утро, мм, - касаешься кончиками пальцев щеки. – До завтрака еще есть время, но скоро нужно будет спускаться, иначе полотенце бабушки настигнет и нас.
Как вчера близнецов. Тихо смеешься, вспоминая об этом. Тебе нравится быть здесь, здесь семья. Ты чувствуешь, что именно здесь Дарон дома, и тебе нравится ощущать это.

Ты всегда любила Рождество: время чудес для магглов и волшебников, наполненное магией, которая, кажется, концентрируется вокруг, которую вы сами создаёте.
Создаёте в доме Морканта среди снегов, идеальный пейзаж для праздника, думаешь ты, слыша звон колокольчиков, - магических, кажется, Фрейя и ее мама постаралась, - и ощущая запах хвои и корицы. Но главное совсем на это.
Но главное совсем не это. Главное, что вы все вместе. Тебе нравится наблюдать за всеми, нравится новое ощущение – просыпаться рядом с Дароном, который принес тебя в комнату после твоего неожиданного отключения от всеобщего сборища. Тепло и спокойно, и совсем не хотелось вставать. Ты думаешь о том, что определенно точно Дарон подарил тебе интересную идею на следующий вечер.
Следующий вечер после игры в снегу вы проводите в гостиной, играете в карты. Ты слышишь предложение ставок и отказываешься со смехом, но собираешься наблюдать. Магия здесь, в вас самих, думаешь ты. И хохочешь, когда слышишь утверждение Дарона о том, что школы вряд ли отличаются слишком сильно. Нет, конечно, но…
- Я же ангелочек, милый, - хлопаешь глазками. – Разве могу я нарушать правила?
Хлопаешь глазками и рисуешь над головой магией нимб, который тут же пропадает. Эван хмыкает, выдавая истину и выражая свое мнение на твои взаимоотношения со школьными правилами и его участие в них. Закатываешь глаза и показываешь брату язык – мог бы и подыграть, смеешься звонко.
Смеешься звонко, а игра начинается. Укрываешь плечи Дарона пледом, смеешься, качая головой, смотря на девочек – магия от них исходит, жульничают. Но женская солидарность… И итоге молчишь, целуешь Дарона в щеку, а потом устраиваешься на диване поудобнее, чтобы «заснуть». Это и есть та самая идея.
Та самая идея работает, чувствуешь, как Дарон поднимает тебя, как только вы теряетесь из зоны видимости остальных играющих, обнимаешь его за шею, приоткрывая глаза, и довольно целуешь в щеку. Тепло по венам.
Тепло по венам с каждым прикосновением, тебе нравится, что вы понимаете друг друга без слов. Поцелуй стирает время, путаешься пальчиками в волосах Дарона, а потом укрываешь вас пледом в клетку красно-зелёным, рождественским, гасишь свет и добавляешь огоньки.
Огоньки и плед, а Рождество – время быть с самыми близкими. И, хоть ты любишь всех, кто внизу, иногда хочется быть вдвоём, перешептываясь в тишине и делясь историями. Ведь Рождество – еще и время для рассказов.
Рассказов магических и нет, настоящих и сказочных историй. Но все в равной степени важны. Ты смеешься, поправляя плед на вас.
- Да, отличная кровать, - целуешь его снова.
Снова, каждый поцелуй совершенно другой, думаешь ты, скользя пальцами по его руке, выходя узоры по плечам. Кровать, конечно, отличная, но главное, кто в ней.
- Девушки ммм… используют все свои ресурсы, - смеясь.
Смеясь, по глазам видишь, что Дарон и сам знает, что девочки явно жульничали. Но, как говорится, не пойман – не вор. И истории.
Истории, ты любишь слушать их, поэтому просишь рассказ. Первый, что придет в голову, любой будет важен и интересен, потому что воспоминание или в детстве рассказанная ему история, которую он до сих пор помнит, часть его самого.
Часть его самого – ваше общее воспоминание, но каждый помнит свое. Ты внимательно слушаешь, улыбаясь, и сама вспоминаешь тот день.
День, когда Дарона снова оставили за старшего с вами, мама навещала дедушку, а отцы пошли в какой-то свой клуб по интересам для свящённых 28, точнее мужской части этих семей. Вы тогда были наредкость активными, вас-то было шестеро, а Дарон всего один.
Один старший на шесть младших – крайне мало. Не удивительно, что вы просто напросто ушатали его, и он, хоть и пытался из всех сил не сдаваться, заснул. А потом пришла мама. Он рассказывает о разговоре с ней, о вине, а ты тихо смеешься, день обретает для тебя новые подробности. Но на последние слова Дарона ты фыркаешь недовольно.
Недовольно фыркаешь, но недовольство не относится к Дарону: то, что он считает себя не лучшим выбором, тебя, определенно, раздражает, но виноват в этом не он, а его отец. У Фоули не было постоянно рядом взрослого, который говорил бы им всем, что они замечательные вне зависимости от внешних факторов. Дедушка и бабушка не в счет – они не были постоянно рядом. Дарону самому пришлось стать тем, кто говорил это братьям и сестре, им было легче – у них был он. А кто был у него самого? На короткий момент в твоей голове появляется совершенно нерождественская мысль, что его отцу и авады было бы мало за то, как он себя ведёт и вёл. Делаешь вдох.
Делаешь вдох, думая, что важно только то, что сейчас, а прошлое не изменить, даже если пытаться с ним сражаться. Но возможно разбавить старые воспоминания новыми… новыми фактами об одном и том же дне. Ты смеешься, переворачиваешься, опираешься руками на Дарона, и целуешь его в нос, удобно устраиваясь.
- Ваш разговор я не слышала или не помню, но в одном ты не прав – ты самый лучший. И мой, - проводишь ладонью по его щеке. – И кто тебе сказал, что я не знала что—то тогда? Я помню все немного не так…
И ты рассказываешь ему, что когда он заснул, твоя сестра и Эйрион развернули виски прямо около него, - поэтому мама и смеялась, делая колдографию, впечатление создавалось, что Дарона совсем достали и довели до… хрусталя.
- Кстати, этот компромат до сих пор у нас есть, - смеешься и продолжаешь.
Продолжаешь рассказ, говоря, что все разбрелись играть кто куда, Эван и Рин воевали за пингвина с криками, но даже это Дарона не будило. И ты решила, что спать без пледа очень холодно и пошла к себе в комнату за одним из своих, синим. Пока ты ходила, Эйрион и Леонетта решили, что Дарону не хватает рисунков магическими фломастерами, следы которых не отмыть минимум неделю, спасло его только вмешательство Морканта, который пытался всех урезонить – хотя парочка неказистых бабочек на руках у него все же образовались до того, как Моркант пришел. А потом пришла ты, укрыла его пледом, сказал всем веское «тсс».
- Сестра решила тогда спросить, подразнить, уж не выбрала ли я тебя, но своими, детскими словами, как всегда дети дразнят друг друга, - хихикаешь. – Я сказала, что да. А за ужином я увидела, что вы смотрите на нас, ты непривычно много болтал, и подумала, что вообще-то да, правда, ты – мой. Мы, Розье, странные. Так что, как видишь, у тебя просто не было выбора от слова вообще.
Смеешься, качая головкой, вы, Розье, правда очень странные – вейлы, которые выбирают, а потом следуют по выбранной дороге.
- Моя очередь рассказывать истории, да? Тогда мм… в прошлом году, помнишь, мы с Эваном были у дедушки, поэтому не могли с вами видеться? Так вот, это ложь.
Ложь и не совсем история, но ты хочешь, чтобы он знал правду, откуда все и что было на самом деле в то время.
- Когда у Эвана и Рин случился коллапс, я разозлилась, - пожимаешь плечами.
Пожимаешь плечами и рассказываешь, что магия вышла из-под контроля. Палочки, посохи раскалывались. Вы предполагали беспалочковую магию с заклинаниями, но ни одно заклинание не работало.
- Мертвые слова оказались, они были, но вложенных в них сил не было. Эван помогал мне, - смеешься. – Магии внутри так много, что кажется, еще чуть-чуть… Мы пытались с ним поднять капли из океана, но чуть не затопили замок – волна была мм… впечатляющая. Больше всех впечатлился отец, который решил, что пока я могу вместо перенесённой магии на колени салфетки сделать что-то… что не вписывается в его представление о том, что должны видеть, нужно скрыться и учиться.
И ты рассказываешь, что были вы дома, были африканские профессора, которые сами такие же, вас мало. Проверяли, что это – магия без палочки или невербальная? Оба вида магии для Африки обычные, легкие, как дыхание.  Оказалось, что это другое, то, что встречается в Уганду реже, но все же есть. Вас, кто колдует без палочки, без заклинаний, изнутри, мало.
- В школе были они же и Дамблдор. В итоге отец, проверив, что я, утрируя, не подниму волну вместо капли, смилостивился к этому лету и решил, что я могу выходить в свет – вот я и явилась к вам в Министерство в самый интересный момент, - фыркаешь.
Фыркаешь и садишься на кровати, щурясь, у тебя есть идея. Тянешь его к себе касаешься лбом лба.
- Закрой глаза, - магия.
Магия – это то, что можно чувствовать. Это поток воды, водоворот, или бездна, как верят Фоули. Вопрос только в том, где она, куда она бежит, с какой скоростью. Берёшь его руку и кладёшь туда, где бьется твоё сердце.
- Почувствуй… сосредоточься на пульсе. Дай магии в тебе почувствовать мою.
Ты точно знаешь, что он услышит. Магия по венам бьется с каждым ударом, ее до сих пор нужно куда-то деть. Иногда тебя посещает то же ощущение, что было на берегу – слишком много, унесёт, сметёт. Но она всегда внутри. Улыбаешься.
Улыбаешься, думая, что тебе нравится думать о том, что Дарон знает правду о том лете, давно пора было рассказать, но как-то случая подходящего не было. И интересно, рассказал ли Эван Рин. Но сейчас это не важно.
Не важно, думаешь ты, напевая мелодию старой колыбельной, которую пела вам когда-то мама, снова наклоняясь к подушкам и утягивая Дарона за собой.  Рождество.
Рождество и сочельник. Почти в полночь ты зовёшь всех на улицу во двор. Там уже ждут упряжки с оленями и волшебниками, которые посвятили им свою жизнь. Ты смеёшься, смотря, как Эйрион хватает первую рыжую девочку, - не свою, - ныряет в упряжку, за что получает потом, после катания, от своей.
- Но они же одинаковые! – тут уже Эйрион влип.
Влип, смеёшься ты, показывая ему жестом, мол, хватай свою и поезжайте, но она против… в итоге они падают в снег и атмосфера снова становится лёгкой. Ты берёшь Дарона и Фрейю, усаживая их в упряжку (не с родителями же сажать девочку), а родители уже катаются. И отправляешь их кататься, шепча Дарону, что у тебя есть еще небольшое дело здесь.
Здесь магия. Закрываешь глаза, сосредотачиваешься, говоришь с магией вокруг… и небо озаряет северное сияние. Улыбаешься, сменяя Фрейю рядом с Дароном, выдаёшь всем ягель. Магия в сочельник – что может быть естественней и правильней...

Отредактировано Adelheid Fawley (2021-02-24 19:36:54)

Ты очень довольна своей затеей расселить всех по палаткам – на улице тепло, палатки магические, к тому же у всех есть свое пространство, а домик принадлежит полностью вам с Дароном: можно свернуться клубком вместе с фруктами и вином, обсуждать все прошедшее, хихикая над затеей.
Затеей, которую Эван никому не раскрыл, хотя явно знал, что палаток в замке намного больше, чем участников этого сборища. Они остались еще со свадьбы родителей. Но брат промолчал, когда ты говорила, что их так мало, что всем придется расселиться по двое. Ты смеешься и рассказываешь об этом Дарону, потому что между вами не должно быть никаких секретов. И, быть может, Рин и Эван что-то поймут. Дарон смеется и шутит про верховую езду, ты смеешься с ним, утыкаясь носом ему в шею и чувствуя поцелуй на волосах.
- У тебя отлично получается, так что скоро усложним программу, - целуешь легко в венку на шее. – Как насчет ммм без седла? А сушки и яблоки возьмем с собой обязательно. А когда-нибудь дойдём до кордео и без седла, ммм…
Глазами сверкаешь, смеешься, оставляешь бокал с вином, - а потом, подумав, переливаешь все вино в один бокал, второй не так необходим, -  перебираясь к Дарону на руки, обнимая его ногами, снова берёшь бокал и делаешь глоток, а потом протягиваешь сосуд к нему, к губам. Отличное вино, думаешь ты, а затем поцелуй.
Поцелуй и время остановилось, но воздух всем необходим. Ты не спешишь менять положение, решив, что быть лицом к лицу – то, что нужно.
То, что нужно, разговор идет дальше о семье, ты смеешься о наличии троих взрослых детей, он поддерживает шутку, спрашивая, усыновляешь ли троих его малышей. Хихикаешь, перебирая его волосы и проводя пальцами по шее.
- Поздно спрашивать, мне кажется, уже. Но я надеюсь, ммм… кемпинг им всем даст что-то ммм… новое, - прикрываешь глаза.
Прикрываешь глаза, думая, что всем это небольшое уединение может что-то дать, и что обязательно надо будет расспросить Эвана, сработало ли. Вечер поздний, ты тянешь Дарона собираться спать далеко за полночь. Новый день.
Новый день наступает, в один из них вы выбираетесь в магазинчик на одной из знакомых тебе конюшен, чтобы взять вс необходимое для Пломбира – пара новых вальтрапов, подкормки и мячик-игрушка. Вокруг много носов, а у вас много яблок. Вы угощаете обитателей, а ты начинаешь болтать со старым знакомым – хозяином конюшни, теряя Дарона из вида, думая, что он пошел гулять и кормить всех в ряду, но…
Но когда ты слышишь его голос и оборачиваешься, он все еще у лошади, у денника которой ты видела его до болтовни. Щуришься, наблюдая за ним, за лошадью, и в твою голову закрадывается интересная мысль – они нашлись.
Нашлись, ты видишь глаза лошади, крайне заинтересованные, внимательные, и не только в попытке получить яблоко. И глаза Дарона, который, кажется, влюбился. Ты тихо смеешься и умиляешься, жалея лишь об одном – нет колдографа, чтобы сделать снимок судьбоносной встречи рыжего мальчика с рыжей, - гнедой, - лошадью. Дарон говорит про яблоки, ты киваешь головой.
- Можно хоть все, ты же знаешь, еще переместим, - пока вас не слышат.
Пока вас не слышат, а ты улыбаешься, думая, что Дарон сейчас совсем не похож на серьезного аврора, отца троих взрослых детей, мальчишка. И это тебя радует. Он убирает руку – лошадь делает недовольное фыр, а ты убеждаешься в своих мыслях. Но ты молчишь, ведь он должен сам придти к решению, которое очень многое изменит.
- Может быть, еще как – ты ей нравишься, это даже любовь, - хихикаешь.
Хихикаешь, подходя к ним обоим, целуешь Дарона в щеку, а лошадь гладишь по холке. Вам предлагают прокатиться – это хорошо, им нужно почувствовать друг друга.
- Да, с табуном всегда лучше, они социальны. Поэтому у Пломбира есть зеркала – суррогат общения с сородичами, - кажется, они ему скоро не понадобятся.
Кажется, они ему скоро не понадобятся, думаешь ты, смотря, как Дарон осторожно обращается с Нутеллой. Вы оба хихикаете над именем в хорошем смысле.
- Две сладкие лошадки.
Вы весь день проводите на конюшне, в конце Дарон ведёт Нутеллу в ее домик, а потом окрикивает тебя, а ты хитро щуришься – все же любовь с первого взгляда: он не хочет делать даже шаг из денника, а Нутелла жуёт его рукав, прося остаться, показывая, что она рада проводить с ним время.
- Уйдём домой втроём? – улыбаешься.
Улыбаешься, думая о том, что в деннике хватает места для двух лошадей, лошади разнополые – никаких проблем, стабуниться должны, а левада большая. Дарон говорит про риски, но шагает к лошади, а ты не выдерживаешь и смеешься.
- Вы такие милые оба, ну же, девочка, ладно Дарон, но ты же знаешь, что рисков никаких и все правильно, идем домой? – тянешь ладонь к Дарону.
Тянешь ладонь к Дарону, а Нутелла тыкает его носом в спину, мол, пойдем уже, домой пора. Ты смеешься и достаёшь тайную сушку.
- Умная наша девочка. Подожди нас еще немного здесь, теперь нам нужно еще кое-что купить тебе, - угощаешь ее.
Угощаешь ее, но теперь вам нужно еще время на конюшне – в магазине ты нагружаешь Дарона еще парочкой вальтрапов, седлом, комплектующими к нему, гелем, падом и подбираешь уздечку, хороший недоуздок и всякие мелочи.
- Вот теперь домой, - вещи вы перемещаете.
Вещи вы перемещаете, а затем сами с Нутеллой оказываетесь в парке. Моська Пломбира выдаёт именно ту эмоцию, которую высказал Дарон – сюрприз. Но ушки внимательно и дружелюбно направлены вперед, он издаёт тихое фыр, и выдыхает Нутелле в мордочку воздух – готовность знакомиться и доброжелательность, девочка повторяет. Дарон насторожен, спрашивает, а ты улыбаешься и целуешь его в щеку.
- Не переживай, смотри, они доброжелательны, я тебе расскажу, что делать, - открываешь ворота левады. – Заводи ее и отстегивай чомбур, а потом выходи.
Когда Дарон выходит, ты закрываешь за ним дверь, лошади обнюхивают друг друга, фыркают, потом решают почесать друг другу спины, а затем начинают играть и бегать. Лошадиные игры иногда не похожи на игру, но это именно она.
- Смотри, играют, все хорошо, - обнимаешь его со спины, наблюдая. – Завтра попробуем с ними просто погулять в поле, чтобы Нутелла привыкла, а потом седло.
Целуешь его в щеку и хихикаешь снова, думая о том, что это безумно мило – Дарон, утративший всю серьезность, делающий шаг к лошади интуитивно, хотя сомневается.
- Вы нашли друг друга, ммм, - а лошади подбегают. – И они друг друга тоже. И мы все.
А лошади подбегают, ты перемещаешь вам еще яблок, угощаете носов, которые затем снова бегут играть и есть траву. Идиллия.
Идиллия, которую не хочется покидать. Перемещаешь плед, еду, тянешь Дарона на траву – пикник с видом на лошадей на свободе.

Есть моменты, которые не хочется прерывать, хочется лишь растянуть и затеряться в них, и уж тем более не хочется, чтобы им мешали другие. Вы вместе, рядом, так близко, - Дарон, кажется, наконец, перестал слишком много думать или додумал, - и можете стать еще ближе, но…
Но всегда есть какое-то но, на этот раз это Марлин и Алуин, которые решили в своих звериных ипостасях-защитниках сообщить парочку разных новостей, а потом поболтать еще и друг с другом, даже не подумав, что они могут мешать. Ты рада за них, но хотела бы, чтобы они скорее замолчали. Об этом и думаешь, укрывая вас с Дароном, все еще ощущая его кожей, и утыкаясь носом в его шею, ощущаешь по венке, как бьется его сердце – твоё бьется точно также, еще совсем не успокоилось. Вдох.
Вдох. Дарон прав, мебель к такому точно совсем не готова, а ты не хочешь дальше слушать, в итоге патронус твой появляется, собираясь проглотить любителей древесины, но они сами сбегают, а Дарон выдаёт любимое слово Эйриона -  змеюка. Ты тыкаешь его в плечо, а потом, подумав, наклоняешься и легко кусаешь в ключицу.
- Не обижай носик! – а носик растворяется, прошипев напоследок.
Дарон говорит про теории и нос, а ты фыркаешь и кусаешь его еще раз, но уже в шею, легко, заканчивая долгим поцелуем на грани, который точно оставит след, но осознание этого сегодня тебе нравится.
- Носик точно есть, - хихикаешь.
Хихикаешь, думая о том, что патронусы – часть вас, поэтому спрашиваешь о его хранителе. Дарон смотрит в глаза, твоя заклинание, а ты обхватываешь ладошками его лицо, наблюдая за ним, за магией, чувствуя ее вокруг. Медведь.
Медведь серьезный, основательный, - совсем как Дарон, - осматривается, принюхивается, потом как будто вздыхает, мол, отвлекли, у меня дела были, и исчезает. Ты улыбаешься – они друг другу очень подходят. Вы переходите в спальню.
Вы переходите в спальню, ты играешь словами, говорите вы о разном, но тебе нравится ход его мыслей, но сейчас важно сделать тату – с его командировками ты хочешь ощущать, что все в порядке. Ритуал, он предупреждает о последствиях, а ты смеёшься, падаешь на подушки, тянешь его к себе.
- Поверь мне, с голосами в голове я справлюсь, а магия поможет встроить в себя новый поток, и никто, кроме тебя, не справится с ритуалом лучше, - целуешь его.
Целуешь его,  а затем вы садитесь оба. Ты мимолётом замечаешь, что никто не стал прятать кожу после ухода гостей, и улыбаешься. Дарон целует руку, где будет знак, а ты тянешься к нему и оставляешь поцелуй на его скуле.
- Пора, - прикрываешь глаза.
Прикрываешь глаза, вслушиваясь в магию, которая плетётся старинным знаком, объединяясь с твоей кровью из воды. Тебе нравятся ощущения. Немного усталости, много нового – сеть, семья, очень крепкая связь.
Связь, из которой нужно научиться выделять отдельные голоса, что и предлагает Дарон – услышать его. Ты качаешь головкой в такт мыслям.
- Тебя я услышу всегда, - касаешься узора на своей руке, а потом на его – выводишь пальцами, прикрывая глаза и чувствуя.
Чувствуя Дарона, мысли о ритуале, и улыбаешься, думая, что у вас есть такой же. Зовёшь его пойти к воде.
- Кровь – вода, помнишь? И магия в ней, -  ритуал.
Ваш ритуал, объединяющий в одно, который для вашей семьи важнее официального в Министерстве намного, которому намного больше веков и столетий, переданный вам еще Мелюзиной и ее дочерью, первой леди Озера, в честь которой ты названа. Вода вокруг.
Вода вокруг, ритуал завершён, ты тянешься к нему и поцелуй, который снова может стереть границы, но сегодня явно не ваш день – Чудо.
Чудо появляется, играет, тянет носом воздух – ищет яблоко или что-то вкусное. Тихо смеёшься, перемещая угощение для водного коня, вы кормите его, а потом идёте к себе.
- Тебе завтра ехать, нам ммм нужно спать, хоть и… - целуешь.
Целуешь, а потом гасишь свет, вы не знаете, как обернётся задание Дарона, поэтому ему нужно максимально отдохнуть. Ночью, пока он спит, ты подкладываешь в вещи записки и заклинания с воспоминаниями, самую главную оставляя на утро. Проводив его, направляешься сразу к Марлин, у которой уже настоящая свадебная лихорадка.
Настоящая свадебная лихорадка, но ты чувствуешь Дарона, знаешь, что все в порядке, улавливаешь его эмоции и знаешь, что он открыл какой-то из спрятанных фрагментов, и улыбаешься.
Улыбаешься и прыгаешь на ручки, когда он возвращается, целуешь его, говоря, что соскучилась, и утаскиваешь его в вашу комнату.
- Отдохни, тут паника, - толкаешь его на постель.
Толкаешь его на постель, целуя, по пути стягивая с него одежду, которая совсем не нужна. А вот почувствовать кожей к коже – то, что нужно. Дыхание сбивается, толкаешь его на подушки, оставляя дорожки из поцелуев по телу.
- Отдохни, тебе нужно ммм поспать, - еще поцелуи.
Поцелуи, касания и магия, убирающая свет, встаёшь, хихикая, быстро, чтобы, если захочет, схватить не успел, и, поправляя одежду, скрываешься за дверью.
Скрываешься за дверью чтобы помочь собраться невесте. Она паникует, но после церемонии выдыхает, оставляя перфекционизм позади, теперь просто праздник. Дарон обнимает тебя со спины, ты выводишь пальцами узоры по его рукам, когда объявляют старую традицию. Ты улыбаешься, наблюдая, думая о том, что это мило, но что вас традиция совсем не касается – оба ритуала проведены, а традиция для тех, кто еще не соединён магией. Но об этом знаете только вы…
Но об этом знаете только вы, поэтому Эймунд идёт прямо к вам с цветочком из букета, а ты понимаешь все, что будет, поэтому магия – он сворачивает к ближайшей девушке, подруге Марлин, которая тыкает Северуса пальцем и заявляет, что вот кто ей нравится, а двое из ларца разочарованно произносят «эй!». Ты щуришься и жестами показываешь Северусу идти к девочке, губами без звука произнеся, что если не пойдет, то ты заставишь. Он вздыхает и идёт, а ты идёшь к Эймунду и говоришь с ним, объясняешь, что все давно решено, что ты любишь Дарона, а то, что он делает, может лишь создать ссору, которая не нужна в семье. Специально говоришь там, где Дарон будет вас видеть, ведь в обратном случае тебе бы было некомфортно, ты бы хотела, чтобы было так, а вы оба в этом похожи, ты знаешь, жуткие собственники.  После ты разворачиваешься к Дарону и целуешь его, когда он говорит, что любит тебя.
- Я знаю, с трёх, - касаешься ладонью его щеки. – Всегда знала, что люблю тебя.
Касаешься ладонью его щеки, думая, что правда знала всегда, чувствовала, вы – одно, вы – друг друга. Праздник продолжаешься.
Праздник продолжается. Ты решаешь на секунду заглянуть в вашу комнату, чтобы поправить шпильки в волосах, а когда заходишь, видишь сад из белых цветов – жасмин, много жасмина, белые пионы, выделяется цветок вишни с едва заметным оттенком розового, - помнит, значит, детский момент у реки, думаешь ты, не осознавая, что уже смеёшься и бежишь.
Бежишь, потому что тебе надо срочно увидеть Дарона, который разговаривает с дедушкой, но это ничего, ты все равно хватаешь его, целуешь, и бежишь обратно в ваш личный сад в комнате, слыша шаги за собой, а когда руки мужа, - странно так думать, ловишь себя на мысли, ведь после ритуалов вы разъехались быстро, кто куда, - обхватывают тебя, целуешь его, магией запирая дверь вашей комнаты, и пусть Марлин простит вас за исчезновение, но об этом ты подумаешь позже – есть только вы и аромат белых цветов вокруг.

Семейные праздники – это всегда целое событие для каждого. Все собираются вместе, всегда тепло, шумно и все проблемы тут же забываются, когда ты дома среди родных, а ты точно знаешь, что дом Дарона, - и всех детей Фоули, - точно находится здесь, в Ирландии, у бабушки и дедушки в доме, защищённом воротами с изогнутым дубом.
В доме, защищённом воротами с изогнутым дубом, царит шум, веселье, запахи еды, смех и тепло. Ты специально берёшь с собой колдограф, чтобы каждый из тех, кто собрался здесь, смог найти себе кадр, который оставит себе, спрячет в альбом или наоборот поставит на видное место. Именно поэтому техника отправляется в свободный полет караулить всех и вся, ведомая магией, ведь лучшая фотография – это неожиданная.
Неожиданная и первая фотография – ты и Дарон, который обнимает тебя, говоря, что Эйрион может решить снимать все подряд, если доберётся до колдографа. Ты смеёшься, указывая на омелу и слушая очень интересную мысль.
- Пленки у меня много, - тянешься к Дарону и целуешь легко. – А вот омела – очень интересная мысль о сотрудничестве. Вдохновляющая даже, но пугающая. Интересно, кто ее запустил, ммм? Есть у меня догадки.
Взглядом указываешь на Марлин и следишь за путешествием цветка, удивлённо хлопая глазами, когда омела решает, что лучшей пары, чем Эймунд и Эван, нет на свете.
- Фиаско, - смешно и грустно.
Смешно и грустно, ты смеёшься, а Дарон уводит тебя в более спокойную обстановку, ты тянешься и треплешь его по волосам, когда он говорит о влиянии растения и фото.
- Все очень просто – от меня просто можно не отходить, но я разделяю, если уж под омелу, то только с тобой, но она совсем не нужна, - и поцелуй.
Поцелуй, для которого совсем не нужна омела, нужны только вы и ваше тепло, а время замирает.  А дальше все собираются.
Собираются на ужин за одним большим столом, смех, игры, разговоры и веселье не стихают до поздней ночи, пока все не расходятся.
Не расходятся, а ты решаешь перебраться к Дарону – ты слишком привыкла засыпать рядом, и маленький побег тебе кажется очень хорошей идеей.
Очень хорошей идеей он казался и Дарону, который планировал похищение, но не успел. Ты тихо смеёшься, качая головкой и обнимая его крепче. Сон.
Сон крепкий, спокойный, тепло. Просыпаешься первой и прикрываешь шторы, чтобы Дарон еще поспал, а сама рассматриваешь комнату, а потом будишь его поцелуем, снова устраиваясь рядом. Перебираешь пряди волос, когда Дарон тянет к себе под твои слова о бабушкином полотенце, и еще один поцелуй, совсем никуда не хочется собираться, и ты отпускаешь время, которое идёт в стороне от вас. Есть только вы и здесь и сейчас.
- Пожалуй, бабушка нас простит, - тихо смеёшься, скользя пальцами по его плечу и руке, - и сделает вид, что не заметила. Совсем никуда не хочется.
Тянешься к нему, целуешь снова, играя с тканью футболки, решая, что завтрак точно можно пропустить, но к самому концу вы все равно успеваете.
Успеваете увидеть, как мальчишки перешучиваются, бабушка все еще пытается накормить Эвана, который все еще очень бледный и худой, Рин насмешливо на это смотрит и открыто смеётся. Качаешь головой, наполняя ваши тарелки едой.
- Утром можно и кофе, можно попробовать мм познакомиться с ним еще раз, - смеёшься.
Смеёшься, пробуя. Дарон любит кофе, а ты всегда была сторонником травяного чая. Но всегда можно открыть что-то новое.
Что-то новое – это Дарон, который смотрит лукаво, что-то задумав, ты хихикаешь, следуя за ним, думая, что тебе безумно нравится видеть в нем эту легкость здесь, где он всегда мог быть не ответственным старшим братом, а просто собой, и что ты бы хотела, чтобы эта легкость находила его чаще. Вы идёте к воде.
К воде, но тёплая одежда точно не нужна, магия проследит. Ты колдуешь, думая о том, что хотелось бы увидеть весну… а весна слышит магию и приходит, пусть и не в своё время. Тепло в воздухе, тепло в венах. Ты тянешься к Дарону, который говорил о тёплой одежде, стягиваешь с него уже совсем не нужный свитер, и магией отправляешь его домой. Тихо смеёшься и целуешь его в вену на шее. Вода.
Вода рядом. Вода всегда была тем, что в венах вашей семьи, вы оба знаете эту легенду, которая не совсем легенда. Ты улыбаешься.
Ты улыбаешься и киваешь головой в ответ – обрыв, скалы и волны, все совсем как тогда. И наблюдаешь за магией.
Магией вокруг, которую создаёт Дарон, магией в вас, которая реагирует на волшебство. Капли-кристаллы вокруг, радужное свечение.
- Спасибо, это прекрасно, - улыбаешься. – И это наше воспоминание. Новое, но такое знакомое.
Улыбаешься и обнимаешь Дарона, наблюдая за чудом, которое вокруг вас. Магия здесь, совсем рядом и внутри. Лоб ко лбу, он говорит, а ты улыбаешься сквозь следующий за словами поцелуй, и знаешь, что каждый новый день любишь его все сильнее – это самая прекрасная магия, вы сами.
- Мы– одно, это очень старая истина, - вдох, воздух и новый поцелуй.
Вдох, воздух, новый поцелуй и еще немного магии – вы уже не на обрыве, а на пляже. Песок в скалах надежно укрывает от всего – от ветра, от посторонних взглядов. А магией вокруг создаёшь барьер – любой, кто подойдёт, решит идти обратно. Вы здесь одни.
Одни, Дарон зовёт куда-то, ты, не спрашивая, куда, просто киваешь, слушая слова о тепле. И про себя смеёшься – кажется, за поцелуем ты совсем перестала контролировать приход весны, и теперь здесь уже совсем не весна, а лето: тепло в крови, ваше тепло, переносится сюда.
- Идём, - в секунду оказываешься на руках Дарона.
В секунду оказываешься на руках Дарона, тихо смеёшься, обхватывая его шею руками, и оставляешь цепочку поцелуев на его шее. Он кружит тебя, ты смеёшься, а брызги воды вокруг вас, больше нет ничего, только момент.
Момент, который растягивается в маленькую вечность. Камень, на котором ты сидишь, ветер, развеивающий волосы, и ты тянешь к Фоули ладонь, когда он отходит для того, чтобы найти ракушку, это красиво.
Это красиво, думаешь ты, когда подвеска оказывается на твоей шее – воспоминание о моменте, слушаешь его, но хватаешь за руку и не отпускаешь.
- Спасибо. Мы – одно, помнишь? Значит, дерево и вода тоже, - тянешь к себе, вниз, шепчешь в губы, почти касаясь. – Русалки и нимфы… мм… а ты знаешь, что они делают лучше всего?
Утаскивают к себе, на дно, думаешь ты, и сокращаешь то расстояние, которое осталось. Поцелуй, новый всплеск магии – вы снова на пляже, на пледе, который брали с собой. Падаешь вниз и тянешь его за собой на землю.Ты хочешь чувствовать тепло под пальцами, поэтому, играя с тканью его футболки, убираешь ее, чтобы чувствовать кожу. Тепло превращается в жар, который совсем не хочется останавливать.
Не хочется останавливать. Когда-то вы договорились, что любая открытая кожа – доступная, ты легко ведёшь плечами, шелковые лямки платья падают, притягиваешь одной рукой Дарона за шею ближе к себе в поцелуе, выгибаясь навстречу, чтобы он почувствовал твою кожу, а его уже под твоими пальцами.

Дарон милый и даже смешной, когда хлопает глазами, - вот где кровь бабушки Розье проявилась, хихикая, думаешь ты, - когда осваивает новое и неизведанное, но речь даже не о верховой езде, а о… моде.
Моде в верховой езде в виде обтягивающих узких бриджей, - вот оно, отсутствие дискриминации в спорте, когда модели для мальчиков и девочек отличаются только размером, но все подчеркивают все, - и их посадке. Он спрашивает, смотрит на себя, хлопает глазами, ты почти хихикаешь, но…
Но решаешь сыграть. Делаешь вид, что задумалась, идёшь к Пломбиру, который смотрит на вас с тихим любопытством, а по пути шлепаешь Дарона по нужному ракурсу.
- Отлично сидят, ммм, - и хихикаешь.
Хихикаешь, думая, что смущенный Дарон – это большая редкость, что-то очень новое и очень любопытное, и здорово, что вы смеётесь над этим вместе. Но ему и правда хорошо.
Хорошо все и с обучением. Поэтому когда вы собираетесь в ближайшую конюшню для покупок, ты спокойна, зная, что и в поля вы можете съездить – Дарон выдержит и, в случае неожиданностей, готов и будет реагировать правильно. Визит проходит отлично.
Визит проходит отлично, но приносит сюрпризы в виде любви с первого взгляда. Ты щуришься, наблюдая за тем, как Фоули не может выйти из денника новой знакомой, выбирает именно ее для прогулки в поля, и имя у нее смешное, милое и так подходит вашей маленькой семье, где уже есть белый Пломбир, который может съесть, - скорее зализать, -  тебя, а никак не наоборот.  Значит, Дарон и Нутелла…
Дарон и Нутелла милые, думаешь ты, смотря, как уже в новом доме рыжий нос все также делает тык носом, как будто говорит, мол, эй, вот я, ты же понимаешь, что самое большое счастье в твоей жизни – чесать мой пушистый бочок и кормить меня чем-нибудь вкусным? Цени, мы же друг друга выбрали.
Друг друга выбрали, это было видно сразу. Ты улыбаешься и качаешь головкой, думая о том, что это было видно сразу по диалогу между ними и по действиям лошади, когда она поняла, что ее забирают – первая вышла из денника, смотря на своего человека, мол, ты что стоишь, нам же домой пора, нас там ждут.
Ждут – это точно. Пломбир с огромным интересом рассматривал и обнюхивал новую соседку, в итоге решил, что они точно поладят, хитрые глаза Нутеллы тоже говорили о том же, но еще и о том, что теперь ее новому товарищу будет намного, намного веселее, чем было раньше. Она просто гарантировала это.
Гарантировала это и то, что зеркала ему больше не нужны, - если, конечно, по словам Дарона, он не решит впечатлить соседку идеальной гривой, - ведь характер у вашей рыжей девочки совсем другой, не как у Пломбира. Он спокойный, даже флегматичный, и бежать хочет только тогда, когда или хорошо проталкивают, или попался ну очень страшный шуршащий звук, а Нутелла, кажется, готова бежать вечно, иногда просто, иногда играя, иногда, как настоящая лошадиная женщина, претворяясь, что ей, конечно, страшно, ведь куртка Дарона слишком синяя, но на деле нет, и куртку даже можно попробовать на вкус. И, конечно, не для того, чтобы прощупать карманы, - посмотрите в честные (на самом деле хитрые) карие глаза, -  а только для того, чтобы убедиться, что она безопасна. Хитрая девочка.
Хитрая девочка любит играть. И ты сегодня прямо видишь глазки с идеей, но думаешь, что ммм тебе мерещится. Дарон уже в седле, лошадь резко ловит настроение побегать и летит вперёд, делая вид, что уже знакомое ей дерево отбрасывает крайне страшную тень, которая сейчас догонит ее и съест. Ты кричишь Дарону, как удержаться, но слышно ли? Ветер и адреналин, Дарон падает, ты порываешься броситься к нему, но…
Но Дарон сам бросается вперёд! Пытаясь догнать лошадь, которая начинает весело отфыркиваться и следить за ним. И ты понимаешь…
Ты понимаешь, что это точно была игра. Рыжая лошадка решила, что все очень скучно, а вот побегать – вариант, а когда бегают за ней – еще лучше.
- Дарон, стой! Она играет, ей весело играть с тобой в догонялки, - кричишь, давая яблоко Пломбиру.
Давая яблоко Пломбиру, который смотрит на это все с «А зачем им это надо?», задумчиво наблюдаешь и улыбаешься. Во-первых, Дарон, кажется, в порядке после падения, иначе бы не бежал, но проверки ему не избежать, вдруг все тот же адреналин?! Во-вторых, они безумно милые. Пломбир просит еще яблоко, а потом задумчиво перебирает губами твои волосы – чешет, ждёт, пока эти двое реактивных, которые непонятно зачем нарезают круги (белый конь любит стоять и наблюдать за пространством, зачем столько усилий вообще не понимает). Хихикаешь.
Хихикаешь, Дарон наконец тебя слышит, подходишь к нему – Пломбир идет следом, вдруг у тебя еще яблоки есть или еще надо тебя почесать, - а ты ощупываешь Дарона и сканируешь магией.
- Никогда не лови побежавшую лошадь бегом, ей так весело. Только еще быстрее побежит, - когда проверка закончена, целуешь его в щеку, - Ты в порядке, но напугал меня! Если падаешь, всегда оставайся полежать на месте хотя бы десять минут, и вставай поступательно – перекат на бок, сесть на колени, потом только на ноги, чтобы понимать, что все хорошо.
Нутелла, которая совсем не напугана на деле, подходит к вам и делает тык носом, мол, что, уже не играем, да? Ты фыркаешь.
- Нет, за такое яблоко не дают, - качаешь головой, - продолжим тренировку?
Нужно закрывать такие моменты, чтобы лошадь не привыкала сбегать, а человек не испугался. Дарон не боится, ты это знаешь, он вообще аврор, а это звучит как диагноз и стиль жизни. Поэтому все скорее для молоденькой Нутеллы, которая должна понять. Когда тренировка закончена, вы выпускаете лошадей в леваду, снова расстилаете плед, на котором появляется корзина с обедом – пикник.
- Вы готовы к большим полям. Поход с магической палаткой на мм пару дней? У тебя когда большие выходные?
Смеёшься, щурясь, кладёшь голову Дарону на колени, отличная идея. Тем более есть вариант сделать поход еще интереснее.
- Можно заказать портал, высадиться где-то в Ирландии за километров двести до Маккинонов, и закончить приключение у них, ммм… - Дарон любит там бывать.
Дарон любит там бывать, поэтому выйдет такой мини-отпуск, пара дней с палаткой, потом – дома, ведь это самый настоящий дом для всех Фоули. Тем более поход с магической палаткой – это не маггловская, где есть только крыша над головой. И тент для лошадей, конечно, на воле, на высокой траве. И магия поможет создать контроль климата.

Время тянется очень медленно, когда ждёшь чего-то, ты точно это знаешь, наблюдая за людьми и собой. Марлин ждёт свадьбу и нервничает, что платье станет мало, банкет будет совсем не такой, и вообще букет недостаточно пышный. Ей кажется, что дел слишком много, времени мало, но оно тянется, а не бежит, потому что, будь воля Марлин и не будь ее мечты об идеальной свадьбе с приемом, замуж она бы выскочила уже завтра. Ты смеёшься.
Ты смеёшься, думая, что все идет хорошо, и у нее много помощников – все будет так, как ей хочется. Но и для тебя время тянется до той же даты, ведь именно в день свадьбы кузины возвращается Дарон. Время тянется ужасно медленно, но ты щуришься, думая об оставленных в карманах записках, о том, что хоть скорость наступления дня Х Марлин не такая, какой бы вы хотели ее видеть, все же этот момент наступит.
Наступит в свое время, в свой срок, думаешь ты, все, обнимая Дарона и уводя его в утро дня свадьбы подальше от суеты, потому что счастливая невеста сразу же берет в оборот новоприбывших, совершенно забывая, что они только с работы. Обхватываешь руками и целуешь уже в вашей комнате, совершенно не желая отпускать, еще немного и поцелуй сотрёт все здравые мысли о том, что Дарону стоит отдохнуть после дороги. Поэтому нехотя разрываешь поцелуй и выскальзываешь за дверь, давая время на отдых.
Время на отдых, гарантированное заклинаниями против шума и беспокойства, проходит за дверями вашей спальни в суете, но когда церемония заканчивается, все выдыхают, невеста успокаивается, и начинается просто праздник.
Праздник, который преподносит традиции, сюрпризы, неожиданные разговоры и конец определенной ситуации, которому все рады. Ты стоишь рядом с Дароном, обнимаешь его и смотришь на первый танец молодой пары. Поцелуй на ладони, фраза о патронусах и деревянной мебели – ты хихикаешь, качая головой.
- Милые, и мы знаем… ммм… как избавиться от патронусов, - обнимаешь его.
Обнимаешь его и кладёшь голову на плечо, когда шепотом Дарон называет вещи своими именами: ритуал – свадьба. Просто ритуал бракосочетания может быть разным в разных культурах и традициях, но тем не менее, остаётся именно связью. Ты тянешься и целуешь его, после оставляя еще один поцелуй на щеке.
- Наша точно была самой лучшей, - без сомнений, потому что она ваша, - даже не смотря на любителей дерева в виде гостей.
В виде гостей, которые пока сами не знают, что, считай, были свидетелями. Ты смеёшься, когда Дарон говорит о руке, утаскивая его в танец.
- Милый, не знаю, как тебе об этом сказать, но порядок как-то перепутан: обычно сначала рука, потом замуж… а замуж я за тебя уже вышла, - тянешься и оставляешь поцелуй на кончике носа. – Так что ммм…
Выводишь пальчиками узоры по его плечу. Когда танец заканчивается, Дарона зовёт дедушка к бочке коллекционного виски, которому лет столько же, сколько Марлин, чтобы открыть, а ты решаешь зайти в вашу комнату на пару мгновений, чтобы взять палантин – с ночью пришла прохлада. А в комнате сад.
А в комнате сад-сюрприз. Ты смеёшься и бежишь обратно, чтобы поцеловать мужа и убежать обратно в личный сад, но вы в нем оказываетесь вдвоём, так, как и должно быть. Заклинания на дверь, и время тонет в поцелуях и касаниях.
В поцелуях и касаниях до утра, где-то в перерыве между ними Дарон выдаёт идею, которая вызывает у тебя восторг – ты перебрасываешь через него ногу, обхватываешь руками и покрываешь поцелуями лицо, шею, плечи, хихикая.
- Дарон Фоули и отпуск, ммм… я запомню этот день и буду отмечать его как настоящий первый семейный праздник, - шутишь. – А с рукой все же ммм… поздно, уже же твоя.
Шутишь, тянешься к нему, целуешь снова, но уже совсем по-другому. На завтрак вы не приходите, засыпая только на рассвете, даже к обеду спускаться не хочется. Ты потягиваешься, тянешь Дарона к себе, проводя ладошкой по его коже.
- Нам точно нужно спускаться, да? – щуришься. – А если ммм подумать?
Раз уже настолько задержались, то еще немного ммм просительно? Но нет, вставать точно нужно, иначе бабушка придёт к вам с едой и полотенцем, которым вы оба можете получить. Смеёшься, вставая, и идёшь в душ.
- Я бы, конечно, ммм позвала тебя с собой, но если мы не хотим опоздать… ты же сам сказал, что все же нужно спуститься, - хихикая, закрываешь дверь.
Дверь в столовую открывается, вы видите изменения и подозрительные взгляды семьи, которые направлены на Рин и Эвана, сидящих рядом. Хихикаешь, трепля брата по волосам, усаживаясь на свое место и наливая кофе Дарону и себе чай, а твой муж решает прокомментировать увиденное – снова смеёшься.
- Все мм становится на свои места, - шепотом на ухо Дарону, который садится рядом. – Пусть все так и остаётся, или будет еще лучше.
Еще лучше может быть только в одном месте, ты уверена в этом. Тем более Дарон обещал взять отпуск… отличная мысль.
- А не поехать ли нам всем к дедушке во Францию, ммм… - наклоняешься к Дарону, дальше шепот только для него. - Кто-то мне обещал отпуск…
Кто-то, кто обещал отпуск, серьезно помнит и о руках, которые и так уже его. Смеёшься, добавляя, что в Тинтагель вы все равно заедете.
- Надо же вещи взять. И к тебе заехать тоже надо – тоже вещи собрать, - прищуриваешься. – И ммм надо подумать, где мы хотим жить.
Домик всегда в вашем распоряжении, переехать к Дарону тоже легко, но ты знаешь точно одно – ты не собираешься жить не там, где он. А пока вы оба в замке во Франции.
В замке во Франции ты быстро хватаешь Дарона и занимаешь свою любимую комнату, на пути к которой ангелочки машут вам крылышками и ручками.
- Хорошо, что заняли эту  комнату: тут нет ангелочков. Они у дедушки… своеобразные такие, с сомнительными интересами, но очень общительные, - магией вещи разбираете.
Магией вещи разбираете, отправляешь Дарона вниз к дедушке и мальчикам дегустировать коньяк, а сама находишь сундук с платьями, переодеваешься и спускаешься.
Спускаешься, а там уже пикник, дедушка в своей манере флиртует, мальчишки, Фрейя и Эйрлис тоже шутят, сестра Морканта пытается строить глазки Эйриону, но он пока не видит, но увидит, думаешь ты, наблюдая за всеми.
Наблюдая за всеми, ты не сразу слышишь шаги Дарона, который обнимает тебя со спины. Опираешься на него, тянешься и целуешь в щеку. Он кружит тебя, а ты смеёшься, обхватывая его руками покрепче и целуешь.
Целуешь, желая, чтобы теперь время тянулось бесконечно, но воздух все еще необходим, Дарон шутит про детей, ты хихикаешь, качая головой.
- Вроде бы ммм играть вместе они научились, да так, что, кажется, больше «пингвина» друг у друга отбирать не будут, - смешная история из детства, когда Дарон оставался с вами за старшего. – Наши дети ммм подросли достаточно, чтобы оставить их ммм… дома одних. И твоя идея устроить свой личный пикник в моем любимом месте идеальна, - берёшь его за руку.
Берёшь его за руку и ведёшь к дальнему берегу реки, скрытому от всех деревьями, ветви которых свисают к самой земле. Материализуешь корзинку для пикника, плед. Садишься и тянешь Дарона за руку за собой вниз.
- Мне нравилось здесь быть всегда, вода рядом, от мира скрыто, и магия сильная, - и иногда здесь можно встретить гостей, думаешь ты, в виде пра-пра, водной феи, но она предупреждает о визитах заранее, сейчас не побеспокоят. – А еще здесь не очень глубоко и вода всегда тёплая, можно искупаться, а ветви скроют от взглядов. И в этой части вообще редко кто бывает.
Не побеспокоят, магией расставляешь все для пикника, тянешь Дарона к себе и целуешь.

Мир меняется слишком стремительно, кажется, не успеваешь даже моргнуть, все новое. И новое не всегда значит, что лучше.
Лучше было пару лет назад, не смотря на то, что все знали об угрозе. Пусть бы все так и продолжалось. В тот год вы с Дароном женились официально. И, не смотря на возмущение отца, - в котором в такие моменты играет явно французская кровь и их даже с дедушкой что-то роднит, - не стали устраивать пышную свадьбу. Дарону уже не мог указать отец, а тебе это было не нужно – вы тихо расписались после его рабочего дня, а праздники был в Ирландии, в их настоящем доме, для семьи и близких. Хорошее было время.
Хорошее было время, но как и все хорошее, оно быстро закончилось. Работы у всех Фоули прибавилось, каждый день она становилась все опаснее и опаснее, но до этого момента вам удавалось оставаться целыми, невредимыми, всем до одного. И это тоже хорошее…
Хорошее, которое точно также, как и мирное время, закончилось в один из дней. Символ на руке связывал многих из вас корнями дерева. Тех, кто думал, что готов переживать со всей семьей горе и радость, но к такому нельзя быть готовым.
Нельзя быть готовым к тому, чтобы чувствовать столько боли и смерть. Ты точно знаешь это. Ты видела по всем Фоули, по оставшимся в живых Маккинонам, - подумать только, от такой большой семьи остались только Марлин, Алуин и их малыш, с которым они были во Франции у дедушки Розье ради здоровья Марлин и второго, еще нерожденного малыша, -  близнецы, братья Алуина, которые были вместе с Эймундом на работе, и его сестра - девушка Морканта. Она в живых потому, что должна была приехать на День Рождения дедушки вместе с Моркантом и вами всего лишь на день позже, когда все Фоули тоже вернутся с миссии… Но все вы были там в тот же день.
В тот же день, но поздно, когда от дома оставались только обломки, целыми были лишь здания рядом – церковь и конюшня, из которой вырвались лошади. Близнецы взяли себя в руки и словили всех, приведя обратно, магией ты помогала им, но оставалась рядом с Дароном.
Рядом с Дароном, оставаться в развалинах невозможно, поэтому все уцелевшие обитатели дома (и люди, и носы) перебрались во Францию… никогда замок дедушки не знал такой толпы, но краски от гостей не было – только тишина.
Тишина, вы поздно разошлись по комнатам. В вашей горит только несколько свечей. Ты целуешь Дарона в висок и отходишь к окну, чувствуя, что он хочет поговорить.
Поговорить о том, что ты и так знаешь. Качаешь головой и грустно улыбаешься, присаживаясь на край кровати в ногах, рядом опускается он.
- Тсс, - обнимаешь его, прикасаешься лбом ко лбу, - Я все знаю, и сделала бы также. Но ты должен пообещать мне быть очень осторожным. Беречь себя и «детей».
У вас же их трое, и каждый из них зол, горюет, и кому-то может отказать хладнокровие. Фоули – бездна, но эти четверо, - и даже Моркант, тут дело не в крови, - смешаны с огнём. Ты знаешь, что каждый из них отдаст жизнь за другого, но хочешь, чтобы они пообещали, каждый из них, беречь и себя тоже. Дарон переворачивает твою ладонь.
Дарон переворачивает твою ладонь, оставляет поцелуй на символе древа… и именно это даёт тебе мысль… Мысль о корнях, ты чувствуешь, как в глазах сверкает водой магия, но прячешь это, он не должен заметить. Потом… подумаешь, как это сделать. А пока просто обнимаешь его и тянешь вниз.
- Тебе нужно поспать… вы собираетесь выходить завтра, это я тоже знаю. Но ты не заснёшь без магии, поэтому…
Ты напеваешь старую песню, вкладывая в нее волшебство, навевая сон без сновидений, как когда-то бабушка учила. Утром они уходят.
Уходят, а ты вспоминаешь мысль, которая возникла в твоей голове, когда Дарон касался губами дерева на твоём запястье, не осознавая еще, что теперь он – это его корни.
Корни ваши – это дома, одного нет, но есть замок Розье, замок Фоули и замок дедушки здесь. Их все надо защитить, даже руины. Ты чувствуешь, что твоей магии хватит. С лихвой, еще и останется… но сначала…
Сначала надо восстановить дом Дарона. Ты находишь ритуал, изучаешься его, и привлекаешь Эвана и Северуса к плану, смешивая две магии в одну – восстановление дома и охранные чары-купол для всего. Магия на крови.
Магия на крови. За несколько дней до ритуала ты связываешься с Дароном, говоря, что тебе ну очень надо покопаться в его голове и воспоминаниях. Он что-то подозревает, но ты знаешь, после чего вопросы исчезнут – объясняешь все ностальгией и обещанием, выбивающем из колеи – не смотреть его бурную молодость. Ты знаешь, что он реагирует на такое… отсутствием вопросов. И не будь он занят, не будь у них всех личной миссии, он бы все равно задумался, а сейчас время есть…
Время есть, но не много – Дарон все равно начнёт думать. Знаешь ты его. И поэтому ты ускоряешь подготовку. Нужна кровь того, чей дом – Марлин, берёшь тайно пару капель, когда забираешь кровь для зелья на анализ здоровья. И твоя кровь с водой для охраны. В один день посещаешь все ваши дома, оставляя в земле и воде свою кровь, беря землю и воду оттуда в специальные чаши. И заканчиваешь на руинах.
На руинах, это последнее место, где вы должны оказаться. Только там рассказываешь мальчикам, что магия будет их искушать, что нельзя заходить за барьер… и нужно предупредить всех, кто появится здесь. А именно так и будет – символы на руке.
Символы на руке – дерево. Дерево же и останется на входе. Вода и кровь, твоя, но здесь еще и Марлин – кровь хозяев дома, в корни дерева, которое когда-то было у входа. Которое первым восстанавливается, становясь магическим барьером, изгибаясь в круг, формируя ворота и стволом, и ветвями - теперь ветви будут открывать дорогу тому, кого заходят пустить хозяева. Теперь барьеры везде, на всех домах, но есть еще дело…
Дело в руинах перед тобой. Что такое дом, кроме людей? Это земля, воздух, огонь  и вода с камнем, магия старая, сдобренная главным – тёплом воспоминаний, которые ты хитростью выудила из Дарона.
Из Дарона, чью энергию ты чувствуешь близко, здесь. Ты знаешь, что метка сработала. Ты знаешь, что все здесь, но чувствуешь, что Эван и Северус справятся. Тебе тоже нужно справиться.
Тебе тоже нужно справиться. Камни становятся стенами, деревья снова появляются там же, где были, даже книги на полках возвращаются. Нет только людей. В конце ритуала ты ощущаешь магический толчок – магия уходит, но резервуар с утеканием сил становится больше, как будто она понимает, что раз ты справилась с этим, можно сделать еще что-то. Ты только хочешь надеется, что после этого не придётся заново учиться, как в прошлый раз. Ритуал заканчивается, а ты едва стоишь на ногах.
Едва стоишь на ногах. Дарон тут же оказывается рядом, и ты слабо улыбаешься, позволяя себе отключиться от всего и восстанавливаться, но ты должна сказать то, что увидела в ритуале, когда вещи возвращались на место.
- В кабинете дедушки сейф, письма тебе… - на большее не хватает сил.
На большее не хватает сил, темнота, дедушка знал, что начинается война, поэтому оставил много посланий в журнале-книге с именем Дарона, зная, кто будет корнями после него… и ему нужно это прочесть.
Темнота отступает, но голова все еще тяжелая, ты не знаешь, сколько времени прошло, но Дарон рядом, ты в его кольце рук. Сонно улыбаешься и легко касаешься губами.
- Сколько я спала? – и тебе нужна вода. – Я соскучилась.
Тебе нужна вода, голос шуршащий, перемещаешь к себе стакан и выдыхаешь – учиться заново делать все не придётся, только контролировать внутреннее озеро с магией. Несколько глотков и тебе уже лучше. И ты правда соскучилась до безумия. Дарон перебирает волосы, ты осматриваешься, радуешься, что все вышло: даже книга с легендами Дарона на месте, на тумбочке. Жаль, что магия не возвращает людей… он говорит, а ты бы хотела рассмеяться, но смех выходит слишком слабым и тихим – нужно еще отдохнуть.
- Если бы я предупредила, ты бы нашёл способ отговорить меня, - утыкаешься носом ему в шею и что-то неразборчиво ворчишь об умении Дарона отвлекать. – Но записки – отличная идея.
И снова ворчишь что-то про приписки мелким-мелким шрифтом, и что вообще у него жена – вейла, а вы ммм изобретательны во всех сферах жизни. Целуешь венку на шее, чувствуя, как бьется его сердце. Он говорит про испуг – ты чувствуешь укол совести, и благодарит, а ты качаешь головой – какие могут быть здесь благодарности.
- Извини, что напугала, но иначе ммм… ты бы не дал это все провернуть любым способом, - касаешься ладошкой его щеки. – И это, ты правильно сказал, твой дом. Это важно.
Важно, и ты чувствуешь укол совести и в другом – пока ты не скажешь ему про вторую часть ритуала, иначе точно также Дарон начнёт вести воспитательные беседы, и, возможно, даже воспитательный шантаж, ведь с кем поведёшься… а он с вейлами водится. Хихикаешь, зная, что знать будут трое – Эван, Северус и Рин, - Эван просил, но только под непреложным обетом для всех трех, с нее он сам возьмёт. И ты бы хотела рассказать Дарону… и расскажешь, но чуть позже. Это для блага всех. Ведь в каждом из ваших домов будет оставаться часть семьи, которая и так стала намного меньше.
- Ты прочёл письма в книге, м? Это важно, - трешься щекой о его щеку.
Трешься щекой о его щеку, думая о том, что еще недавно в этом доме было много смеха, жизни и очень много людей. Много ваших ровесников. И что осталось…
И остались только воспоминания… вещи. Но это не то. Ты думаешь об этом пару дней, которые вы проводите в новом-старом доме, пока перевозите обратно лошадей, ведь близнецы захотели остаться здесь, защищать дом (ты выдыхаешь, думая, что хорошо, что он уже защищён старой магией),и решаешь поговорить с Дароном в один из вечеров в вашей комнате.
- Нам нужно очень серьезно поговорить, ммм… - садишься на кровать и тянешь руку к нему.
Тянешь руку к нему, видя настороженное выражение лица, и отрицательно качаешь головой, показывая, что повода для беспокойства нет. Когда он рядом, начинаешь говорить, твои мысли о том, что было и что есть, и что он тебе обещал, что останется целым, но… и вообще, ты знаешь прекрасный стимул и оставить после себя линию крови, и стимул помнить постоянно о слове. Хихикаешь, смотря на Дарона.
- Понимаешь, о чем я? – вам нужен ребенок.
Ребенок – это продолжение, это вы оба, ваша кровь и ваша линия. И он будет отличным отцом, думаешь ты, проводя ладошкой по его волосам. Возможно, у малыша будут такие же… возможно, воды в нем будет больше, но это будет ваше продолжение, кровь-вода.