Воздух - чист и пахнет чем-то особенным, свежестью и прибитой к земле, жалостливо корчащейся пылью, собравшейся в кучки возле луж. Юлэйлия вдыхает полной грудью, улыбаясь вроде бы сдержанно, но при этом - восторженно, и слегка наклоняется, разглядывая своё отражение в мутной, покрытой маслянистыми бликами воде. Она похожа...похожа на, если честно, мокрую курицу, но при этом есть в ней что-то иное, удивительное в своей естественной красоте. Её волосы распущены, и, как только дождь закончится, они начнут смешно виться, но пока сверху накапывает, а её батник даже без капюшона. Будет страшно неудобно, если она заболеет, и не сможет на следующий день отправиться на работу, снова становиться кому-то обузой, впадать в долги более пугающие, чем материальные, но здесь и сейчас ничего не имеет значения. Ничего, кроме Вернона, который тянет её под зонт и чмокает в щеку, и от этого перед глазами у Юлы словно зажигаются звёзды. Это ощущение ей знакомо слишком давно, и так уж сложилось, что связано оно всегда было с одним и тем же человеком. Стало обыденным, словно частью её самой, и ничего делать с этим Юлалия не собиралась, хотя иногда, глубокими вечерами, особенно зимой, когда она сидела у окна и смотрела на пушистые снежные хлопья, медленно заметающие землю, она думала о том, что хотелось бы сейчас побыть с Верном, где-нибудь в уютной избушке посреди леса, с большим таким камином. Всё вообще началось, кажется, тоже зимой. Но и эти воспоминания, пусть и светлые, отступали сейчас в сторону, потому что впереди их ждало приключение - на самом деле, далеко не первое. Юле не сиделось на месте, как и её игрушечной тёзке, девушку всё время куда-то тянуло и вело, она искала сенсации, а там, где их не было - создавала их сама. И оставалась при этом настоящей, не испорченной, не предающей свои идеалы. Возможно, именно такая и понравилась бы этому-милому-Дурслю. Девушка не задумывалась о том, нравится ли она ему, но спроси кто её саму, нравится ли ей Верн, она бы сначала спряталась за лаконичным "Как друг", что, в общем-то, не являлось бы ложью - но через пару мгновений словила бы себя на том, что слишком много приятного приходит на ум, стоит возникнуть в голове его образу. "Ну, может, и не как друг" - она мысленно пожимала плечами, и уходила от этой темы, слишком скользкой, как в босоножках гулять по льду.
Мысли были о холоде, хотя это был самый разгар лета, и даже дождь был таким тёплым, как парное молоко, потому заболеть под ним будет особенно обидно. Юла вела его за руку в лес, сквозь мокрую и достаточно высокую траву, щекочущую ноги там, где их не закрывали капри и балетки - тоже уже, кажется, абсолютно вымокшие. Тропинок почти и не было, словно здесь редко когда ступала нога человека, что, разумеется, было совсем не так.
- Расскажи мне. - Она обернулась, взглянув с него с иронией и надеждой одновременно, смешливо сморщив нос. - На ум сразу приходят рассказы про оборотней, да? Ты их не боишься? - Это вопрос с подвохом, потому что по слухам, один из них работает даже в их редакции, правда, по понятным причинам старается этого не афишировать, чтобы не стать однажды случайно очередной статьей в своём же журнале. Но Юла спрашивает о другом, утро настолько раннее, что его можно посчитать за ночь, а ведь это полнолуние... Вот только и саму луну скрыло за тучами. Лично Юлэйлии не страшно. Она держит паузу ещё немного, для поддержания драматичности момента, и "сдаётся", зябко поводя плечами и вдруг подавляя зевок:
- "Зелье пробуждения". Помнишь, мы проходили его ещё на первом курсе. Стандартная программа... Ценность познаёшь, только начиная работать. - Она улыбается сочувственно, потому что уж Вернон-то её понимает, но тут же словно бы расцветает снова, отбрасывая сонливость самостоятельно, просто потому, что выглядеть замученной работой при чуть ли не самом важном человеке в её жизни не хочется. - По крайней мере, работает оно куда лучше кофе. - У неё синяки под глазами от недосыпа. Выглядит, если честно, даже мило - что-то подчеркивает в ней, настолько же неявное, как красота полевого цветка.
В какой-то момент, поскальзываясь на скользкой траве и не менее непригодной для спуска земле, Юла чуть не падает, и рефлекторно хватается за Вернона - а дальше они уже оба скользят вниз, с трудом удерживая равновесие, и когда горка кончается, девушка начинает смеяться, ткнувшись носом Верну в плечо.
- Извини, что потянула за собой, я... Смотри. - Она обрывает собственный смех, вдруг поворачивает - и видя впереди поляну, "покрытую" аконитом так плотно, словно кто-то его сажал специально. - Вот тут-то оборотни точно не страшны... - Шепчет и тянет Верна дальше, ближе к цветам.
- Так красиво. Хочешь, сколдографирую на фоне? - Было бы наивно полагать, что эта юная леди хоть куда-нибудь способна отправиться без своего колдографа. И будет жалко замочить рабочий инструмент, но, если честно, пейзаж того стоит - а Вернон ещё больше. Будет очень приятно держать эту колдографию у себя, где-то рядом, и смотреть, как Верн ей оттуда улыбается, а вокруг накрапывает дождь и неслышно шелестит аконит. Это отдаёт лёгкими фанатскими замашками, может быть - Юле всё равно. Тем более, колдографий с Дурслем у неё уже достаточно.